Батыева Русь

Бугунов Владимир

ордынцев.

Спешился Бату, а за ним и Витомир. Прошли они к столбу, где коченел от холода исполосованный плетьми местный мученик. Витомир взмахом руки отогнал от столба палачей, а Бату ткнул своей плёткой в мужика:

– Кто ты? Зачем правёж над тобой учинили? И кто тот барчук, что в санях сидит и

правежом управляет?

У мужичка и тело, и лицо было в шрамах, кровоточащих на морозе, но нашёл он в себе силы голову поднять, губы, посиневшие от холода разомкнуть:

– Барчук в санях, мил человек, то племянник младший князя рязанского Юрия Ингваровича, Бориской кличут. А правёж надо мной Бориска учинил за то, что я грозился дом его спалить.

Бату сдвинул свой малахай на макушку:

– За что это ты так осерчал на хозяина своего?

Мужичок с ненавистью посмотрел в сторону саней:

– Вчерась Бориска со своими халдеями вломился ко мне домой, снасиловали они на моих глазах жёнушку мою, а Настю, дочку мою, Бориска в свои хоромы утащил…

Вернулась она домой только сегодня утром, окровавленная вся… А ей всего четырнадцать исполнилось. Теперь вот висит она в петле в сарае моём, душа неприкаянная…

Витомир что-то быстро сказал своим людям. Те тотчас отвязали от столба мужичка, укрыли его шубами, сдёрнутыми с барчука, а самого его в одном исподнем привязали к

столбу вместо мужичка-страдальца. Бату помнил, как и его деда Чингисхана когда-то распяли у столба и едва не уморили до смерти, и он буквально закипел от негодования. Те же чувства, похоже, испытывал и Витомир. Поделом было бы мужичку, если бы он попусту бахвалился да грозился своему хозяину. Негоже было так поступать. Хозяин тебе и кров, и работу даёт, зачем же кусать руку, хлеб дающую? Но здесь было другое. Здесь обнаглевший от неподсудной власти над людьми высокородный упырь,

надругавшись над женой и дочерью бесправного мужика, его же ещё и наказывал неправедно. Шепнул Бату что-то на ухо Витомиру. И вот княжеские дружинники по приказу тартарца другой правёж устроили. Каждому из дружинников приказали по двадцать ударов плетьми нанести по изнеженному телу барчука. Да уже после шестого палача повис Бориска на столбу без дыхания.

Широко открытыми глазами смотрели на пришлых мужики в толпе, а молодые парни, невест которых успел испоганить Бориска, готовы были сами приложиться плетьми по ненавистному отпрыску, не знавшему что такое совесть и сострадание.

Именно с тех пор поползла молва по Руси: пришёл на землю русскую не очередной кровожадный кочевник-завоеватель, а справедливый хан с крепкой рукой и мягким сердцем…

ГЛАВА 4

Накануне нашествия тартаро-монгол на Русь Великим князем Владимирским был третий сын Всеволода Большое Гнездо, Юрий Всеволодович, а младший брат Юрия, Ярослав по родовому закону должен был править в Киеве. Хотя до 1236 года где Ярослав Всеволодович только не правил! И в Переяславле-Залесском, и в Новгороде раза четыре, а при Батые и Великим князем Владимирским побывал. Так вот перед самым приходом ордынцев Ярослав должен был править в Киеве. Но не лежала его душа к этому убогому престолу, хотя получил он на него право ещё в середине 1236 года не без помощи войска новгородского. Не нравились ему бояре да знать при киевском дворе. Лесть, обман, подкуп, письма подмётные – не престол, а гадюшник. И

тяготился Ярослав престолом этим. В Новгороде же он оставил княжить совсем ещё юных сыновей своих Александра (будущего Невского) и Фёдора, потому не раз и не два в год наведывался к малолеткам своим. А в Киеве… Что в Киеве? Киевская Русь тогда была окраиной русского мира. Это уж потом с помощью поляков да австрийцев

нынешние «свидомые» превратили слово «окраина» в «Украину» и русские, проживающие на этой территории, превратились в украинцев.

В Киев тогда ежегодно наезжали званые и незваные гости: послы из Чехии и Польши, Венгрии и Моравии, легаты от Папы римского да от латинян из Константинополя. И все они наперебой склоняли Ярослава принять их католическую веру. И так его порой эти гости доставали, что сбегал он из Киева с дружиной своей в соседнюю половецкую степь. И со многими половецкими князьками даже успел подружиться. Поучаствовал пару раз на стороне половцев в драчке между ними и досаждающих всем аланами. В походах хоть и малых возмужал Ярослав, окреп телом и

духом. И не утерпел Ярослав, когда прослышал о том, что тевтонцы опять зашевелились на северо-западных рубежах Руси, помчался туда. Уговор у него с братом Юрием был. Ярослав должен был стеречь границы северные и западные, а Юрий с востока страну оборонял. Правда Юрий вот уже несколько лет безуспешно пытался подчинить себе Волжскую Булгарию, земли башкир и мордвы. При этом и сам в походы против них ходил, и сыновей и племянников против них посылал. Да бестолку всё это было. Пустят друг другу кровянку да разбегаются в стороны, – не война, а морока сплошная. И когда с востока нашествие каких-то кочевников началось, Юрий поначалу не слишком озаботился. Сколько этих кочевников прибегало к границам Руси, сколько убегало, не сосчитать. Так и сам князь Юрий считал, так и его воеводы считали: всех гостей незваных, с юга и востока пришедших, побивали, вот и этих, мол, побъём. А Ярослава на северо-западной границе дела уже нешуточные задержали. В декабре 1237 года Папа римский Григорий Девятый своей буллой объявил второй крестовый поход на земли финнов и эстов. Народы эти до сих пор оставались языческими. А перед этим крестовым походом рыцари-монахи из двух орденов – Тевтонского и Меченосцев, по воле того же Папы объединились и создали единый Ливонский орден. Так что силу этот Орден такую набрал, что не только финнов и эстов его миссионеры решили крестить и покорять, они стали зариться и на псковскую землю.

Конечно, не первый раз и не первый год докучали крестоносцы на северо-западных рубежах Руси. Ещё в 1222 году тогдашний князь новгородский Всеволод Юрьевич посылал против них рать под водительством своего брата Святослава, и тот с дружиной своей разметал полки крестоносцев как пушинки. Чуть позже двадцатитысячная рать Святослава осадила ливонскую крепость-замок Ксев. Да своенравный купеческий Новгород взял да изгнал в это же время из города бояр-опекунов вместе с юным князем Всеволодом, и не добили тогда папское волчье логово, отступила рать к Новгороду спесивому. И понеслось… Двумя годами позже крестоносцы осадили в Юрьеве гарнизон воеводы Вячка, но помощь от князя Юрия не подоспела вовремя, и Юрьев пал.

Жестоко расправились тевтонцы и с самим отважным Вячко, ослепив его и вырвав язык, и с дружинниками гарнизона крепости. Мало кому удалось выжить тогда из русичей.

Словом, князь Ярослав разрывался между Новгородом и Псковом, отгоняя жестоких и спесивых католических псов Папы римского от границ Руси. Потому, когда от брата Юрия курьеры привезли по-настоящему тревожные вести о нашествии ордынцев и просьбу направить ему в помощь войска, находящиеся в его подчинении, Ярослав просто физически не мог выполнить просьбу брата. Оголить северо-западную границу,

осаждаемую крестоносцами – это значит отдать на их растерзание богатейшие города Руси – Новгород и Псков. К тому же послы его в Швеции донесли ему, что датский король Вольдемар Второй и Магистр Ливонского Ордена Герман фон Балк заключили между собой договор о разделе Эстляндии и начале совместной войны против русичей.

И эта угроза со стороны западной коалиции была для Ярослава куда весомей угрозы, подступающей с востока…

ГЛАВА 5

Без малого восемьсот вёрст было по прямой между Асгардом Ирийским – городом волхвов, и столицей Тартарии Грастианой. На самом же деле путь для Веселины и её трёх спутниц-жриц: Белославы, Ясны и ПламЕни, был куда более длиньше и извилистей. Им нужно было на струге идти встречь течения Оби до места впадения в неё Ины-реки, а потом по тракту по самой северной кромке Большой степи на лошадях двигаться до места слияния Иртыша и реки Омь. Сейчас, кстати, на том месте город Омск стоит. А тогда труднодоступным, заповедным и сакральным местом был Асгард для тартарцев. Сюда со всей страны Тарха и Тары стекались волхвы, неся свежие новости, и отсюда же во все уголки огромной страны шли волхвы-ходоки. Они в те времена выполняли роль кровеносной системы в человеческом организме. Редки были визиты царя Тартарии в её удалённые уголки. Немногим чаще ходили в них царские дружины для сбора налогов, для утихомиривания северных народцев, пришедших в Сибирь тартарскую, спасаясь от давления ханьцев, террора степных кочевников. Всех их в своё время приютили тартарцы, да стали они время от времени

покусывать руки, хлеб им дающие да жизни сохранившие.

А волхвы как челноки в ткацком станке сшивали, скрепляли страну свою в единое целое, и именно от них люди, живущие на Колыме или Лене знали как и чем живут их собратья на берегах Оби или Амура. Сейчас вот верховный волхв Деян с восемью главными волхвами задумал достроить огромный ведический храм, шпиль которого должен был купаться в облаках.

Одним из главных волхвов к тому времени стал и Путимир, тот самый, что помог

жрице Веселине и её сыну Бату найти убежище от крестоносцев-тамплиеров в лесном ските. Давно он звал Веселину к себе. Давно он испытывал платоническую любовь к этой прекрасной женщине. Он чувствовал, он знал, что и она испытывает к нему те же чувства ещё со времён бунта тамплиеров в Грастиане.