Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли
Шрифт:
– Как же, брат, событие это нам ведомо, – невозмутимо заметил Роман Ингваревич. – Тем более что Константин Владимирович вскоре поплатился за свою подлость, пав от меча моего отца. Не избежал бы такой же участи и брат его Глеб, кабы не удрал к половцам в степи.
– Что ж, брат, и я могу напомнить тебе кое-что… – отозвался Глеб Ингваревич, сверля недобрым взглядом младшего из Георгиевичей. – Всем ведомо, какое кровопролитие затеял твой отец, не желая уступать владимирский стол своему старшему брату Константину. Даже разбитый в сражении Константином и Мстиславом Удатным, князь Георгий продолжал строить козни против Константина, так ему хотелось первенствовать в роду суздальских Мономашичей!
Глеб
Перечисляя неблаговидные поступки князя Георгия, в числе коих были клятвопреступление, умыкание чужой жены, попытки поссорить между собой племянников Константиновичей, наговоры за глаза, изгнание неугодных бояр и многое другое, Глеб Ингваревич так разозлил братьев Георгиевичей, что они все трое разом уехали обратно в свой стан.
– Катитесь ко всем чертям, воители хреновы! – кричал с теремного крыльца Глеб Ингваревич вслед братьям Георгиевичам, которые садились на коней и выезжали с теремного двора в сопровождении своих слуг. – Без вашей подмоги обойдемся! Портки не обмочите от страха, когда татары на вас скопом навалятся!..
Гридни и челядинцы Романа Ингваревича хохотали без удержу, слушая словесные обороты смелого на язык Глеба Ингваревича.
– Ну что, братья-острословы, сбили спесь с сыновей князя Георгия, и что дальше? – сердито выговаривал Роману и Глебу воевода Еремей Глебович. – То-то Батый обрадуется, когда увидит, что между князьями русскими единства нету. Внемлите моему слову, упрямцы: коль не столкуетесь вы ныне с суздальцами, разнесут всех нас татары в пух и прах!
– Вот и скажи об этом братьям Георгиевичам, – огрызнулся Роман Ингваревич. – Они татар в глаза не видали, а норовят войско против них вести. Пусть выбирают: либо я встану во главе всей русской рати, либо рязанцы в Коломне запрутся, а суздальцы пусть сами с татарами управляются!
Скрепя сердце Еремей Глебович поехал в стан суздальцев, понимая, что если он не примирит между собой горячих молодых князей, обремененных давними обидами еще своих отцов и дедов, то никто другой этого не сделает.
Еремей Глебович знал сыновей князя Георгия с детских лет, поскольку его собственный сын рос вместе с ними.
Двадцатипятилетний Всеволод Георгиевич по своей натуре был человеком беззлобным, даже добродушным, но еще с детской поры над ним довлела воля его брата Мстислава, который был моложе Всеволода всего на один год. Всеволод не выделялся ни крепким сложением, ни изворотливостью ума, ни сильной волей – все эти качества в полной мере унаследовал Мстислав. Всеволод внешностью уродился в мать, имеющую в своих жилах немалую толику половецкой крови от своих предков со стороны отца, которые довольно часто брали в жены знатных половчанок. Светло-карие глаза Всеволода имели явно выраженный восточный разрез, как и у его матери. Верхней частью скул, тупым подбородком и низким покатым лбом Всеволод также смахивал на половца. Вдобавок его густые волосы были светло-желтого оттенка, совсем как у степняка из половецкого племени.
Мстислав ростом и мощным телосложением пошел в отца-русича. Черты его лица являли прекрасный образчик мужественной славянской красоты. Большие темно-синие очи Мстислава в сочетании с прямым благородным носом, высоким лбом и красивым росчерком губ свели с ума многих молодых вдовиц и девиц во Владимире. Дабы пресечь любовные похождения Мстислава, за которым тянулся шлейф из забеременевших от него женщин, князь Георгий подыскал сыну невесту из датского королевского рода Эстридсенов.
К удивлению многих, ветреный Мстислав по уши влюбился в юную белокурую светлоглазую датчанку, едва увидел ее на смотринах в Новгороде. После свадьбы Мстислав уже не растрачивал свой любовный жар и молодые силы на случайных любовниц, обретя в датской принцессе Кристине женщину своей мечты. Кристина довольно быстро освоила русский язык, и хотя в ее речи всегда был слышен небольшой акцент, это не мешало ей сближаться с русскими княжнами и боярышнями.
Всеволоду невесту привезли из Путивля. Это была стройная голубоглазая красавица с длинной русой косой, происходившая из рода черниговских Ольговичей. Марину высмотрела Агафья Всеволодовна, жена князя Георгия, когда ездила в гости к своей черниговской родне. Всеволод, в отличие от Мстислава, хоть и увлекся Мариной с первого взгляда, тем не менее не забывал и свою прежнюю наложницу-челядинку, родившую от него дочь. Впрочем, Всеволода к этому толкали скорее его отцовские чувства, нежели склонность к распутству.
Младший из братьев, Владимир, был высок и красив. В подражание грекам, он брил усы и бороду, отрастил длинные волосы, предпочитал одеваться в одежды греческого покроя. Владимир был любимцем отца и матери, которые всячески старались развивать в нем его природные смелость и честолюбие и старались не замечать его вспыльчивость, обидчивость и жестокость. В жены Владимиру досталась девушка изумительной красоты из древнего боярского рода, издревле живущего в Суздале.
Во время свадебного торжества, когда жених и невеста прибыли в храм, чтобы скрепить свой брачный союз по христианскому обряду, толпы людей со всего Владимира пришли полюбоваться на эту счастливую пару, юная свежесть и очарование которой, казалось, были созданы Творцом, чтобы радовать людские глаза и сердца.
Оказавшись в стане суздальцев, Еремей Глебович без долгих раздумий направился к шатру Мстислава Георгиевича. Там-то он и застал всех троих братьев, которые с гневным пылом обрушились на воеводу, не желая слушать его доводы о необходимости примирения с братьями Ингваревичами.
– Гордыня Романа Ингваревича и наглость его брата Глеба нам и прежде были хорошо ведомы, – сказал Всеволод, – поэтому нынешняя их дерзость нисколько нас не удивила. Не хотят братья Ингваревичи склонять пред нами голову – и не надо! Мы и без них татар одолеем!
– А разбивши татар, еще и отнимем у рязанцев Коломну, дабы они впредь не смели перечить суздальским князьям! – запальчиво воскликнул юный Владимир.
С недавних пор Владимир утвердился на княжеском столе в Москве, владения его удела граничили с владениями Романа Ингваревича. Самонадеянный Владимир не скрывал от своих братьев, что он не прочь завладеть Коломной и всем течением Москвы-реки до ее впадения в Оку.
– Вы посланы сюда отцом своим для отражения татарского нашествия, а не для вражды с рязанскими князьями! – промолвил Еремей Глебович, окинув суровым взглядом братьев Георгиевичей. – Незачем было задирать Романа Ингваревича, который от врага никогда не бегал и в нынешних неудачах рязанцев повинен меньше всего, ибо не он, а его дядя Юрий Игоревич верховодил всем рязанским воинством. – При этих словах Еремей Глебович задержал свой холодный взгляд на Мстиславе. – Ваша рать, конечно, велика, соколики, но орда татарская многочисленнее полков ваших раз в пять, а посему без поддержки братьев Ингваревичей вам против татар не выстоять!