Баута
Шрифт:
– Конечно. Посмотрите в ящике стола.
Илья заглянул в стол и достал бумаги. Лежавший сверху лист привлек внимание.
– Договор о неразглашении конфиденциальной информации?
– Да. Вас это удивляет?
– Нисколько. Сталкивался на практике.
Куликов прочел документ по диагонали, кивнул, согласившись со всеми пунктами, быстро вписал в него свое имя при помощи специального приложения «Lasergraver» в «GruWatch» и, подписываясь, улыбнулся:
– Удивительно, в фирме все еще пользуются бумагой.
– Нашему патрону - господину
– Наверное, господину Шейнерману нравится все старинное. Это заметно по стилю офиса, все под старину: мебель, копии картин известных художников, фальшкамины и даже иллюзия настоящей библиотеки.
– Здесь нет ничего «под старину», - с ноткой снобизма заметил Глеб. – Вы недооцениваете уровень фирмы. Мебель антикварная, отреставрированная. Картины – подлинники. Книги бумажные, камины рабочие.
– В смысле, электрические?
– В смысле, в них можно разжечь огонь. Из дров. Даже эта коробка для сигар - антикварная вещь. – Он указал на шкатулку из кедра.
– Ей больше ста пятидесяти лет.
– Но уже никто не курит сигары…
– Это неважно, - раздраженно перебил кадровик.
Повисла неловкая пауза. Илья резко сменил тему:
– Скажите, за мной закрепят наставника?
– Обязательно, но в понедельник. Если вас к тому времени не уволят.
– За что? – глубоко удивился новичок и привстал из-за стола.
– Так совпало, что завтра пятница, а в эту пятницу состоится «Баута» - традиционный корпоративный маскарад.
Куликов непонимающе уставился на Глеба, но уже через секунду лицо посветлело от внезапно озарившей догадки.
– А-а! – потянул он, слегка уязвленный высокомерием коллеги. – Это у вас юмор такой? Завтра корпоратив; думаете, выпью лишнего в честь приема на службу и как-то не так поведу себя? Не мой случай. Вообще не употребляю спиртного. Это указано в характеристиках с прежних мест работы. Вы, наверняка, читали. Послушайте, Глеб, пусть я не служил в фирмах высокого уровня, как эта, еще не умею держаться с элегантной надменностью и допустил оплошность, явившись сюда в джинсах, но голова на плечах у меня есть. Так что можете смело закреплять наставника. Будьте уверены – не подведу.
Начальник департамента грациозно сел на диван и, пропустив мимо ушей слова Ильи, медленно, почти нараспев, заговорил:
– Баута – самая популярная маска Венецианского карнавала. Ее носят мужчины и женщины. Только в ней можно есть и пить без помех, в другой этого не сделаешь. Кроме того, благодаря оригинальной форме, баута способна изменять голос человека, скрытого под ней. Именно поэтому для нашего ежегодного маскарада господин Шейнерман выбрал классическую бауту… «Баута», - чеканя каждое слово, подытожил Глеб, - не просто маскарад. Это тест на выживание.
– Надеюсь, вы фигурально выразились?
– Как сказать… Судите сами, завтра ровно в восемнадцать часов сотрудники фирмы - все двести шестнадцать человек из головного офиса и региональных филиалов, наряженные в одинаковые костюмы и маски, явятся в специальные апартаменты пятьдесят пятого этажа на маскарад, который закончится лишь в четыре часа утра следующего дня. Все это время никто не имеет права покидать помещение. За маскарадом из тайной комнаты, расположенной этажом выше, будет через мониторы наблюдать сам господин Шейнерман, обладающий феноменальной памятью на манеры людей ходить, говорить, жестикулировать. Если он узнает кого-то из подчиненных под маской, разоблаченный обязан покинуть зал и… И фирму.
– Его уволят?
– Да.
– Из-за глупой игры?
– Лицо Куликова вытянулось.
Глеб смерил новоиспеченного коллегу тяжелым взглядом и сухо заметил:
– Идея маскарада принадлежит господину Шейнерману. Я не обсуждаю традиции фирмы и не позволю делать это в моем присутствии.
Начальник департамента поднялся с дивана и направился к выходу.
– Вы неверно поняли!
– спохватился Куликов, мгновенно осознав, чем может обернуться легкомысленно брошенная фраза. – Не горячитесь, прошу! Я ведь совершенно новый человек, войдите в мое положение.
Оппонент ничего не ответил, но до двери не дошел, занял место у каминной полки, разглядывая бронзовую статуэтку и ожидая новых вопросов. Илья облегченно выдохнул.
– Скажите, Глеб, неужели нет уважительных причин, позволяющих сотруднику не присутствовать на «Бауте»?
– Нет. Отсутствие на маскараде равносильно увольнению. За «Баутой» не закреплена определенная дата, маскарад проводят летом, выбирая время, когда все сотрудники здоровы. Отпускники и командированные тоже приезжают. Всем оплачивают проведенные на «Бауте» часы как рабочие.
– Если сотрудник заболеет за пять минут до маскарада?
– «Бауту» перенесут.
– Если на самом маскараде?
– Отменят и перенесут на другую дату. Но такого за шесть лет существования фирмы не было, также, как и случаев саботажа.
Глеба не покидал дискомфорт от общения с новым знакомым. Можно мириться с нелепой клетчатой рубахой этого дылды, или растрепанными рыжими волосами и потерянным взглядом зеленых глаз, можно понять слезы радости или страх перед «Баутой», но куда деть излишнюю прямолинейность суждений, которой в помине не было во время тестирования и, судя по характеристике, выданной почти год назад компьютерной программой, не могло быть у человека такого склада, как Илья?
Сделав паузу, начальник департамента вонзил в Куликова пристальный взгляд и медленно, словно гипнотизёр на сеансе внушения, добавил:
– Сотрудники тщательно готовятся к маскараду. Они понимают – «Баута» неизбежна. Вам тоже надо принять это, если хотите продолжить службу в фирме.
– Понятно, - кивнул Илья и нахмурился. Как все юристы, он отказывался верить в отсутствие лазейки и продолжал искать слабое место, чтобы обойти правило. – А что беременные? Трудно, будучи в интересном положении, пробыть десять часов на маскараде, без возможности расслабиться и нормально поспать.