Байкал. Книга 7
Шрифт:
– Да, Ван так и сказал. И ещё сказал, что ему нет туда хода, словно стена стоит, он не может сквозь неё никак пробиться.
– Она… научилась стены такие возводить? – Эрик взглянул на меня.
Вот смотришь на меня, потому что знаешь, как я, Аяю не знает никто, а сам рядишься в её мужья. Шиш вам!
– Не она. Есть Тот, Кто всегда готов услужить ей.
– Кто? Не понимаю…
Дамэ побледнел, догадываясь, и опустил глаза.
– Это… очень плохо. Плохо, что она опять приняла Его помощь. С каждым таким разом, как с крупинкой, срывающейся с горы, всё более неустойчивым оказываешься, всё ближе к краю, всё слабее перед Его соблазном. Таким ласковым и терпеливым как Он, не бывает никто…
– Вы считаете… она приняла помощь Сатаны? – тихо спросил Эрик.
Я посмотрел на него:
– Хуже, она позвала Его сама.
– И… что теперь? Она, кажется… она ведь умеет с Ним обращаться, – сказал Эрик.
Дамэ невесело усмехнулся.
– Так Он и действует… люди думают, что всё поняли, что знают, как с Ним надо вести себя… А Он тем временем всё ближе и ближе, и вот Он уже у самой кожи, не надо ни звать, ни просить, Он войдёт сам, как желанный любовник…
У меня мороз по коже пробежал от его слов.
– Почему вы с Рыбой не отправились вслед за ней? Есть, кого попросить. Даже Орсег не отказался бы…
– Ван попросил нас остаться, – немного смущаясь, сказал Дамэ.
…Так и было. Когда мы все поняли, что Аяя на Байкале, и что Вану туда не проникнуть, первое, что мы подумали с Рыбой, это отправиться за ней. Конечно, и Орсег помог бы, да, возможно, даже Вералга не отказала бы нам. Но Ван, догадавшись о наших с Рыбой мыслях, попросил:
– Конечно, я вам – никто, и ваше право немедленно отправиться к Аяе. Но я прошу вас, останьтесь. Останьтесь со мной? Вас она бросила, как и меня. Быть может, без вас она скорее одумается и захочет вернуться, – в его голосе дрогнула надежда.
– Как же ей вернуться, ежли мы «похоронили» её вчерась? – моргнула Рыба.
– Пусть только пожелает быть со мной, и я буду там, где она, – не рисуясь, сказал Ван. – На Байкале, на Москве, хотя на Луне, мне едино, лишь бы с нею…
И я в его словах услышал убеждённость, и готовность следовать ей. Но байкальским братьям слова Вана я дословно предавать не стал, хотя их двоих это касалось непосредственно. Но сказал, что мы остались, пока, на время.
– Так она там одна, выходит? – проговорил Эрбин. – На Байкале-от?
– Там целое племя тех, кто поклоняется ей, – сказа Арий.
– Не о том я… – поморщился Эрбин, словно его разозлило напоминание брата, будто тот не сообразил, о чём он говорит.
– Ты женат, Эр. На манечке-танечке, так что остынь, – заметил Арий.
– Думаешь, я стану за двоих тут отдуваться с этими куклами? Нет, от меня тебе не отделаться, я отправлюсь с тобой…
Но, что станут делать братья-байкальцы и когда, я не стал думать, это их дело. Мне надо было бы, конечно, отправиться на Байкал, чтобы защитить её… Это им всем кажется, что она очень сильная, но я знаю, что теперь она ранена, в самое сердце, и что как никогда уязвима перед Ним. А от Диавола лучшей защиты, чем чёрт не найти.
С этим я и пришёл к Вану.
Он поднял глаза на меня, думал некоторое время, поднялся даже из-за стола, на котором были разложены книги, но поверх них стопка Аяиных рисунков, на них – дитя…
Он походил по горнице, ныне в почивальню принесли стол, и он здесь поводил по многу дней с книгами, и записками. Что-то изучал и записывал, мне кажется, ещё и отлучался куда-то, потому что книги менялись, он их где-то брал, изучал, делал записи, после прочтения возвращал. И какие-то ещё умения развивал в себе, помимо имеющихся. Только служба у князя звенигородского отвлекала его от этих занятий, потому что он даже почти не спал.
– Ты… уверен в том? Что можешь защитить её?
– Я уверен, что ей нужна защита, – сказал я.
Ван долго смотрел мне в лицо светлыми глазами, потом сказал.
– Можешь ты… присылать мне веси о ней? С Басыр хотя бы?
– Она и сама обязана нас всех весями через своих слуг три раза в год посещать.
– Это так, но я знаю, как она может обходить это правило. Она узнает обо мне и ни слова не скажет о себе. А ты… просто напиши – здорова, весела, али грустна, в Байкале купается. Ни о чём ином не прошу, не шпионить, но… я тоскую о ней… так, что и умер бы, если бы не надеялся вернуть всё.
Мне хотелось сказать ему, что такого полного счастья как у него, не было ни у кого из живущих, но он всё потерял по своей воле, но что зря пинать поверженного?
Тяжелее разговор был только с Рыбой, которая обняла меня.
– Да ты што… Дамэшка, как же я без тебя-от остануся теперь, ты ж мне как брат, столько лет, меня без тебя как половинка, даже треть…
И заплакала, сразу раскисая, как подмокший хлеб. Я обнял мою верную Рыбу, и сказал, поглаживая ее широкую, на зависть, спину:
– Побудь с ним, с Ваном. Его от Сатаны только Аяя защищала, а нынче она сама… и не приведи Бог, как Ван ступит на дорожку, что к Нему ведёт, у Вана силища, вообрази, что будет?.. Миру энтому – конец. А он ведь, ежли в голову себе что-то возьмёт, его не остановишь.
– Это да, это ты – верно, – согласилась Рыба.
И едва я собрался уже попросить Вералгу, как она сама явилась к Вану неожиданно.
– Ты… ты… паршивец, куда ты дел свою шлюху? – услышал я, едва она переступила порог его горницы.
– Полегче, Вералга, – строго сказал они, я услышал, как он поднялся из-за стола, за которым сидел. – Я шлюх вовсе никогда не знал.
– Не знал?! Не знал, что Аяя – шлюха из шлюх! Богиня Любви! Её жрицы все проститутки!
– Прекрати, Вералга, ежли не хочешь снова остаться без рта, – сказал Ван негромко, угрожающе.
– Прекратить! Да я… Викол отправился с ней! Викол! Вообрази, какой изощрённой тварью надо быть, чтобы обольстить Викола!
– Этого не может быть, – невозмутимо сказал Ван. – Если Викол оставил тебя, это не означает, что он отправился за Аяей.