Байки будущего полковника (сборник)
Шрифт:
Естественно, всех нас начальник проинструктировал и хорошенько запугал патрулем, прежде чем выпустить в город. Было сказано что-то вроде: “Патруль - это звери. Запишут по-любому. В лапы патрулю живым не сдаваться. При возможности обходить стороной. Если нет такой возможности, то лучше убегать”. И т.д. и в таком же духе.
И вот, иду я по городу, заряженный “оптимизмом” и неотвратимостью быть изнасилованным (в моральном смысле, конечно). Все замечательно. Солнце светит, птички поют, белый снег превращается в черные лужи. Уже до метро
Тут же вспомнил народную мудрость: если изнасилование неизбежно, то расслабься и получай удовольствие. Поэтому я, как учили, за пять метров до патруля перешел на строевой шаг и, четко чеканя ступнями по мокрому асфальту и разбрызгивая прохожих, выполнил ритуал отдания воинского приветствия в движении.
От страха сделал все так четко и так по-уставному, что патрульные потеряли дар речи и… проводили меня изумленными глазами, забыв при этом подозвать меня к себе для проверки. А когда вспомнили, то я уже был глубоко в метро.
Патруль стоит, а служба идет.
На кормежку становись
Будешь себя так вести - накажу языком!
Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Народная мудрость.
(вместо эпиграфа)
Кормили в Волшебном университете по-разному. Там, где еду готовили срочники, каши получались съедобнее, а супы наваристее. Там же, где на кухне заправляли гражданские, с едой было пожиже и поскуднее.
Оно и понятно. Много ли наворует солдат?
Ровно столько, сколько съесть сможет и не треснуть. А вот у гражданского персонала при уходе домой с работы, сумки были всегда подозрительно полными. Им еще семью кормить.
Про нашего гражданского повара мы вообще всегда шутки шутили на тему, а видит ли он свои “причендалы”, когда в туалет ходит, а если нет, то как он ЭТО делает. Ну и т.д. и в таком же духе.
Про тетку завсклада я уже, кажется, упоминал, что мы ее звали Бродячим Желудком, и в коридоре ее было не обогнать, а на встречку лучше вообще не попадаться - размажет по стенке своим массивным телом и не заметит.
Так она и передвигалась в гордом и неспешном одиночестве. А куда спешить-то? Масса, а, следовательно, и инерция у нее была могучая. Одно неверное движение и пара калек гарантированы. Поэтому, наверное, все ее движения были плавным, как у космонавта на орбите, а телеса дрожали, и что-то там под кожей перетекало по мышцам, создавая поистине сюрреалистические эффекты (не для слабонервных, короче).
Сам прием пищи осуществлялся строго по команде.
Десять человек (отделение) подходят к столу и становятся по пять вдоль каждой стороны. Таких столов десять штук, так как нас рота и еще чуть-чуть.
Когда все встали по местам и уже морально готовы к приему пищи приступить, то начкурса гаркает команду: “Курс, садись!” Мы плюхаемся на скамейки.
Как правило, сесть одновременно, то есть красиво, четко и слаженно (как положено в армии), чтоб глаз начальника радовался, и на нем выступала гордая слеза умиления.
У нас никогда с первого раза не получалось.
Поэтому начкурса орет: “Встать!” Встаем. Начкурса опять: “Курс, садись!” Плюхаемся, замираем. И так несколько раз подряд.
Если все удачно сложилось, то подается следующая команда: “Раздатчики пищи, встать!” Встают те, кто сидит во главе каждого стола, где стоят алюминиевые бачки с едой. Если завтрак или ужин, то один бачек, если обед, то два.
Надо ли говорить, что команды “Встать!” и “Сесть!” звучат еще несколько раз, так как раздатчики пищи тоже люди и должны синхронно подняться со своих мест. Только после очередного “встать/сесть” звучит долгожданная команда: “К раздаче пищи приступить!”
Ну прям как на зоне, чесслово.
Ладно, мы не гордые, кушать больно хочется. А время же идет. На прием пищи отводится строго полчаса. Кто не успел, как говорится, тот опоздал.
Есть хотелось всегда, особенно на КМБ (курс молодого бойца). Тогда нас гоняли и в хвост, и в гриву перед присягой. Даже у самых пухлощеких подбородки подобрались и втянулись, а глаза ввалились.
Из самой еды нам больше всего не нравилась сечка.
Википедиа дает такие значения сечки:
– дроблёная крупа;
– сельск. мелко нарубленная солома с отрубями, идущая на корм скоту;
– жарг. тюремная еда.
Что вам больше нравится, то и выбирайте. Данную пищу мы иногда уважительно именовали “секан”.
В общем, это такая серо-бурая безвкусная клейковидная масса, полная питательных углеводов и, наверное, жутко полезная для молодых и растущих организмов. Эта, с позволения сказать, еда и в теплом виде не очень, а к нам она чаще попадала в остывшем состоянии, то есть совсем слипшаяся, мертвая и несъедобная.
Как мы только над сечкой не изгалялись.
Делали из нее торты. Для этого брали бачок с сечкой, переворачивали его вверх дном, вытряхивали кашу, принявшую форму бачка, на тарелку. Таким нехитрым образом получали заготовку.
Затем брали салфетки, скручивали их в тонкие плотные трубочки и втыкали в заготовку. Так получались свечки.
Потом брали перец и соль и обильно посыпали “торт” со всех сторон, имитируя сахарную пудру и глазурь с узорами. Получалось почти съедобное нечто, издали напоминающее торт. Желающих вкусить столь чудное творение военного разума никогда не находилось. Дураков нет.
Делали даже двух и трехэтажные конструкции. Для этого нужны были бачки разного диаметра - побольше и поменьше. Брали с соседнего стола бачок другого диаметра и делали “свадебный многоэтажный торт” с сюрпризом. Если начальства не было поблизости, то иногда поджигали самодельные свечи-салфетки для антуража. Все должно было быть по-настоящему.