Байки Дыма
Шрифт:
– Можно подумать, сейчас ты, Белая, сильно умная стала, раз сидишь тут с грустной рожей, – вздохнул Дым. – Будешь много печалиться, аномалией станешь.
– Какой еще аномалией? – лениво поинтересовалась сталкерша.
– Да знамо дело, какой, – ухмыльнулся бармен. – Была тут одна, задолго до тебя. Краси-и-и-и-вая! Волосы русые, нос курносый. Это у тебя глаза голубые, как незабудки. А у нее были синие-синие, точно васильки. Да имя у ней было интересное – Амалия. За вздорный характер мужики ее и прозвали Амалия-аномалия.
Тоже ведь дура была. Бегала все по Зоне, как неприкаянная, благоверного своего искала. Он за кордоном, значится, пропал бесследно, а Амалии письмо пришло, мол, ищи своего Славика в Зоне. Вот и притащилась она, прям как ты, с видом печальным и возвышенным. Носилась тут со своим письмом, замучились ее из переделок вытаскивать.
Шутили мы всё над ней. Мол, завелась у нас еще одна блуждающая пси-аномалия повышенной опасности.
– И что? – Белая внезапно оживилась и историю слушала с явным интересом.
– Что-что. Дошутились, блядь, накликали. Сгинула девка. Как и почему, никто не знает. Да не просто сгинула, а стала самой настоящей аномалией. Говорят, других женщин, коли такие попадаются, не трогает. Видать, солидарность женскую проявляет. Но уж коль попадется ей мужик, тут уж сразу пиши пропало. Такая, рассказывают, рядом с ней тоска накрывает, что словами не передать. Кто-то сразу стреляется, кто-то с катушек едет и живет потом недолго. В Зоне ведь, сама знаешь, с подвинутой крышей долго не протянешь.
Хотя, все мы тут немного того…
– Знаю, – улыбнулась Белая. – Особенно ты у нас, Дым, того. Горазд врать, ничего не скажешь.
– Чего ж врать-то сразу? – возмутился бармен. – Не раз и не два видали в Зоне нашу Амалию-аномалию. Она, стерва, много хороших ребят загубила.
– Где ж ее видели? – с наигранным безразличием спросила Белая.
– Да у границы Рыжего леса все больше. Предположительно, там-то она и сгинула. Может, под Выжигатель попала или еще чего, а после… Черт знает, что там произошло. Но видали ее и в других местах. Байка ходит среди сталкеров, что забрела она однажды к бандитам в лагерь, да весь лагерь за раз и угробила.
– Добрая, видно, при жизни была барышня, – съязвила женщина.
– Да не скажи. Коли ее не трогать, не девка была, а золото… – Дым внезапно осекся. – А ты с какой стати заинтересовалась вдруг? Неужто чего удумала?
Белая, казалось, блуждала где-то в глубинах собственных мыслей.
– Посмотреть на нее хочу, – наконец отозвалась она. – На эту вашу Амалию. Уж больно интересно. К тому же, сам сказал, она женщин не трогает. Или приврал для красного словца?
– Зачем сразу приврал? Ее Мороша видела, когда по поручениям от науки бегала. И ничего, живая вон. До сих пор по Зоне шастает и горя не знает, барахло таскает на Янтарь.
* * *
– Слыхал последнюю новость, Дым? Говорят, Амалия нашу Белую загубила, стерва.
– Да не бреши ты! – фыркнул Дым, презрительно косясь на вернувшегося из рейда сталкера. – Вот если б наоборот, я б еще поверил.
– Зря смеешься, Дым, – мрачно отозвался недавно прибывший долговец. – Про вспышку возле базы нашей слыхал?
– Как же не слышать, коли вся Зона только об этом и треплется?
– Так вот я тебе расскажу от первого, так сказать, лица.
После Выброса занесла к нам нелегкая еще и Амалию. Только мы носы-то высунули, а она уж тут как тут.
Бродила вокруг базы, но близко не подходила. Будто ждала чего. Да мужики, кто повпечатлительней, все равно с ума сходить потихоньку начали. Даром, что поодаль тварь эта шастала, да все равно цепляет от нее, хоть волком вой.
Долго она поблизости околачивалась. Нам двоих связать пришлось, чтоб не пострелялись. А тут, как на беду, Белая со стороны леса вышла.
– А дальше-то? Дальше что? – чуть не подпрыгивая от нетерпения, спросил Дым.
– Встретились они, близко так. Вот как мы с тобой сейчас. Да и застыли обе, будто разговаривают. И так вдруг паршиво стало вокруг, что жить перехотелось сразу и окончательно, а пулю в голову уже никаких сил нет, как парализовало всех.
Стояли они так, стояли. Потом Белая в сторону дернулась… А дальше вспышка, как при взрыве. И пропали обе.
У нас, пока они там стояли, трое окочурились. Видать, так их, бедолаг, чужой тоской прижало, что не выдержали.
Но, мы как оклемались, ходили Белую искать. Все окрестности излазили, на своей территории каждый закоулочек, каждую трещину прочесали вдоль и поперек.
Только ни тела, ни вещей каких так и не нашли…
Динкина исповедь
Дым ждал и перетрясал припасы. Знал, что ближе к ночи будут внезапные гости. И гости совсем непростые. А непростых гостей и побаловать не грех, так он рассуждал, борясь с желанием выглянуть за дверь. Слишком уж не терпелось…
* * *
– Я уж думал, не явишься, – не оборачиваясь, хмыкнул Дым. – Что, скучно тебе стало в болоте сидеть безвылазно?
– И тебе привет, дядь Дым. Можно подумать, ты чуял, что я приду.
– А я вас всех чую, да еще похлеще твоих подопечных. С моей чуйкой, деточка, никакая собака не сравнится, – улыбнулся Дым. – Или не веришь?
– Верю, – кивнула Динка, усаживаясь на табурет. – А в болоте скучно быть не может, дядь. Я по другим причинам пришла.
– Ну, рассказывай про свои причины. А то гляжу я, ты сама не своя, – заметил бармен, заваривая чай.
По бару, перемешиваясь с табачным дымом, распространялся запах шиповника, от которого в глубине души становилось уютнее.