Байки под хмельком
Шрифт:
— Ну, что, ментяшки, — кричала она, — берите три банки «русского йогурта» и я вся ваша…
Музыка резко оборвалась, рядом с танцорами появилось с полдюжины крепких лоточников, которые стали развешивать бомжам пинки и зуботычины. Неслись ругательства в сторону открытого окошка музыкального киоска, где сидел Витек. Угадать гнев недовольных лоточников было очень просто: бомжатская пьяная и вонючая компания не позволяла честному народу подходить близко к киоскам. Торговцы несли убытки…
Я отдал пустую бутылку какой-то бабке с огромным вещмешком за спиной и заскочил
— Финита ля комедия, — сказал я сам себе, не ожидая какого-либо ответа от смотрящего в окно мужика.
Но он повернул голову в мою сторону и сказал?
— Как резко она спилась.
— Кто? — поднял я на него глаза.
— Надя.
— Надо думать. Наркологи утверждают, что женщины спиваются в пять раз быстрее, чем мужики.
— По этой части она могла дать фору любому мужику. Когда-то она пила спирт ведрами и только хорошела.
— Верится с трудом.
— Это правда. Она жила в нашем доме. Одна воспитывала сына. Тому срок дали — за торговлю травкой. Поймали впервые, но засудили на полную катушку. И Надя, оставшись совсем одна, окончательно сломалась.
— А мужик-то её где?
— В Афгане она его потеряла. Слышал, ведь все время поет «В Афгане танки грохотали». Надя там три года медсестрой отработала. А когда её лейтенантик подорвался, она цинковый гроб в Россию отправила и сама беременная вернулась. Дали ей комнату в коммуналке. В нашем доме жила.
— А теперь что же?
— Продала комнату, когда сына задержали. Дала следователю взятку. И оказалась без квартиры, без денег и без сына. Надю попросту обули.
Мы помолчали.
— Дрянь водка, — наконец сказал я, — Разбавляют в открытую. Совсем обнаглели.
— Хозяин барин. Не хочешь — не пей. Никто не заставляет здесь покупать, — сказал он как-то холодно и поднялся из-за стола.
Я тоже решил больше не задерживаться в этой «наливайке». Да и нужда заставляла отыскать укромное местечко. Я опять оказался на площади и пошел за овощной магазин. Там на ящиках сидели Надя и два молоденьких милиционера. Она, откинувшись спиной на забор, держала в руках открытую бутылку «Завалинки». Кофточка на ней была расстегнута. Милиционеры-срочники шарили руками по грудям.
Она, глядя в небо, поднесла бутылку к губам, сделала глоток. Я поспешил убраться и не мешать интиму.
— И молодая не узнает, какой у парня был конец, — послышался протяжный голос Нади.
Утром он как всегда сидела на своем месте около пешеходного перехода с протянутой рукой.
1997 г.
Последний герой
Рабочие электросети тянули какой-то кабель через площадь, где располагался выход из метро. Место многолюдное, да к тому же, как это стало сплошь и рядом практиковаться в эпоху рыночных отношений, всю площадь оккупировали лоточники и палаточники.
Электрики на чем свет стоит ругались с продавцами и покупателями, раскачивали и бросали грязный кабельный провод из стороны сторону, пачкая прохожих.
Наконец подошло время обеда, рабочие бросили кабель прямо около выхода из метро и удалились в будку грузовой машины с надписью «Электросеть».
В это время три почти готовых товарища купили ещё одну бутылку водки. Направились в закуток за метрополитеновское здание и наткнулись на кабель. Один из собутыльников по всей видимости когда-то служил электриком.
— Твою мать, — сказал он, показывая пальцем на кабель, — Кругом люди, а здесь провод под напряжением.
— Откуда, Леха, тебе знать, что провод под напряжением? — спросил один из друзей, бережно гладя в кармане горлышко бутылки.
— Точно под напряжением. Что я не знаю, что ли? Того и гляди кого-нибудь шарахнет так, что кости обуглятся. — и Леха, надев на руку перчатку, склонился над кабелем.
— Ты что решил его перетащить? — со страхом в глазах спросил один из товарищей, бережно прикрыв рукой горлышко бутылки, торчащей из кармана.
— А то!
— Так сам же сказал: одни угольки останутся.
— От любого! Только не от меня. Я концы под напряжением и в пятьсот вольт голыми руками держал. И ничего!
Леха взял кабель и поднял его над головой:
— Во, видали! Там все триста восемьдесят, а мне хоть бы что! Идите и вызывайте милицию. — сказал он друзьям и закричал, обращаясь к прохожим, Люди добрые, проходя под кабелем не толкайтесь, пригибайте головы. Над вами кабель под напряжением. Триста восемьдесят!
Выходящий из метро народ, кто был посмелее, и в самом деле пригибали головы, снимали шапки и как можно быстрее старались проскочить опасное место. Те, у кого духу не хватало, обходили мужика, держащего кабель над собой, по большой дуге.
— Какая милиция, ты что очумел? — стали дергать Леху собутыльники, Брось этот провод и пошли врежем по сто пятьдесят.
— Вы хотите, чтобы здесь образовалась гора трупов? — шмыгнув носом, спросил Леха.
— Ну, ты как хочешь, а мы пошли. — сказали двое и засеменили за здание метрополитена.
Леха с презрением посмотрел в след товарищам:
— Трусы! Вот и ходи с такими в разведку. — он набрал в грудь больше воздуху и заорал на всю площадь, — Граждане! Россияне! Не толкайтесь! Проходя под кабель уступайте место старикам и инвалидам. Пропускайте женщин с детьми!
Народ теперь и не думал проходить под кабелем. Старики и старушки, инвалиды и женщины с детьми, да и просто здоровые граждане обходили стороной опасное место. Лотошники стали двигать свои столики и прилавки подальше от кабеля.
Леха вытирал замызганной шапкой мокрый снег с лица и продолжал стоять с поднятой вверх рукой, в которой держал кабель. Он стоял в центре площади в полном одиночестве.
— Из-за метро вышли двое друзей и заговорщицки помахали рукой, показывая стакан. Леха отрицательно покачал головой и крикнул: