Байки забытых дорог
Шрифт:
– И как это меня занесло сюда? – удивлённо прошептал Серый. – Так иногда бывает. Просыпаешься, и долго не можешь понять: – «Где я? Как попал в это конкретное место? Зачем?». А потом, когда память постепенно возвращается, закономерно возникает другой, гораздо более важный и трудный вопрос: – «А что, собственно, дальше-то будет?»…
1980-ый год был богат на события: московская Олимпиада, умер Владимир Семёнович Высоцкий, Серый (он же – полностью – Сергей Сергеевич Хрусталёв) окончил среднюю школу. Выпускной вечер, утреннее похмелье, мысли о грядущем
До пятого класса семья Сергея жила в Ленинграде, а потом родители «завербовались на Севера», так что школу он заканчивал уже на Кольском полуострове, в заштатном посёлке городского типа – отец и мать уезжать до пенсии «с Северов» не собирались. Как бы там ни было, но пришла пора возвращаться на историческую Родину, то бишь, в Ленинград, где остались малогабаритная трёхкомнатная квартира и добрая старенькая бабушка.
Бабушка встретила внука с распростертыми объятиями, долго вертела во все стороны, приговаривая:
– Худенький-то какой! Да и росточком не вышел! А войны-то и не было. Что же так? Это всё Север виноват. Солнца нет, витаминов нет…
– Чего это – росточком не вышел? – ворчливо возмутился Серый. – Целых сто шестьдесят три сантиметра! А что худой, так это всё из за спорта. Как-никак, чемпион Мурманской области по дзюдо – среди старших юношей, в весе до сорока восьми килограмм…
Бабушка этими объяснениями не удовлетворилась, и стала один раз в два дня регулярно ходить за разливным молоком к колхозной цистерне, каждое утро появлявшейся возле дома.
– Пей, внучок, молочко! – приговаривала старушка. – Оно очень вкусное и полезное. Глядишь, и подрастёшь ещё немного….
Внучок не спорил, а молоко пил исправно и охотно.
Куда поступать – особого вопроса не возникало. Естественно, туда, где пахнет романтикой. В те замшелые времена это было очень даже естественно и логично, тем более, что представители романтических профессий получали тогда вполне приличные деньги. Любой лётчик, моряк, геолог зарабатывал в разы больше, чем какой-нибудь среднестатистический инженер на столичном предприятии. И считалось совершенно обыденным и разумным – лет до сорока пяти «половить романтики» где-нибудь в дальних краях, денег скопить-заработать, да и осесть – ближе к старости – в каком-нибудь крупном городе на непыльной должности, а по выходным с усердием вспахивать свои шесть огородных соток.
Раньше, чем в других ВУЗах, экзамены начинались в «Макаровке», где готовили штурманов и капитанов для плаваний в суровых северных морях.
– Профессия как профессия, – одобрила бабушка. – И денежная, и с романтикой всё в полном порядке…
Сергей отвёз в училище документы, написал заявление о приёме – всё честь по чести. Но уже на медкомиссии – к его огромному удивлению – случился полный облом. Пожилой доктор – с аккуратными седыми усами, в белоснежном накрахмаленном халате, наброшенном поверх уставного тельника – быстро опустил парнишку «с бескрайних морских просторов на скучную землю»:
– Нет, братишка, задний ход! Не годишься ты для нашего легендарного заведения. В твоём носу сломана важная перегородка. Дрался много, или спорт какой? И то, и другое? Молодцом, одобряю! Но из твоего носа – на морском ветру – польются такие сопли…. Только вёдра успевай подставлять! А зачем, спрашивается, нашему прославленному российскому флоту сдались сопливые офицеры? Нонсенс, однако, получается…. Да, ладно, не огорчайся! Не один ты такой…. Тут – метров пятьсот ближе к Неве – располагается Горный Институт. Все хиляки от нас туда держат курс. Тоже лавочка неплохая. Дерутся только их студенты с нашими курсантами, постоянно друг другу пустыми пивными кружками разбивают головы. Но, это так, не со зла. Традиции, брат, понимаешь, старинные. Не нами придуманные, не нам и отменять…. Так что, смело греби в том направлении. И семь футов тебе под килем!
Серый послушался доктора и «погрёб».
Старинное приземистое здание, толстенные колонны, узкие, сильно выщербленные ступени. По разным сторонам от входа размещались странные скульптуры: два полуголых мужика, покоцанных временем и ветрами, крепко обнимали таких же покоцанных девчонок. А на асфальте, рядом с длинной каменной лестницей, обнаружилась белая надпись, выведенная аккуратными метровыми буквами: – «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МОЙ ЛГИ!».
– А что, на мой взгляд, мило, – решил Серый. – Зайдём, пожалуй!
Тут же выяснилось, что на чистых геологов (РМ) наблюдался бешеный конкурс – пятнадцать человек на место. А, вот, на второстепенные геологические специальности (гидрогеология – РГ, и бурение скважин – РТ) поступить было не в пример легче, особенно, если средний балл по аттестату был выше, чем «4,5». У Сергея этот показатель равнялся четырём целым и восьми десятым балла, да и название будущей профессии ему очень приглянулось: – «Техника и технология разведки месторождений полезных ископаемых».
– Лихо загнули! Сразу и не поймёшь, что к чему, – решил Серый и сдал документы на РТ.
Через две недели он получил две пятёрки – по математике «письменно» и «устно» – и был зачислен студентом Ленинградского Горного Института имени Г.В. Плеханова. Учитывая, что до начала занятий оставалось ещё больше месяца, Сергей решил по-быстрому смотаться на Кольский полуостров – порыбачить вволю, грибами заняться всерьёз: зимой суп из сушёных грибов – самое милое дело.
Но, не тут-то было, худой и желчный декан факультета ехидно объявил:
– Все первокурсники, поступившие по эксперименту, направляются в подшефный совхоз «Фёдоровское», на прополку турнепса. Счастливо вам потрудиться, дорогие товарищи комсомольцы!
Приехав в Фёдоровское «товарищи комсомольцы» откровенно запечалились, созерцая бескрайнее широченное поле, покрытое полуметровыми сорняками. Пьяненький совхозный бригадир выдал вновь прибывшим работникам ржавые тупые ножи и скомандовал:
– Вперёд, орлы и орлицы! За славой и орденами!
Пока остальные студенты вяло топтались на месте, высокий и худой парнишка – с непропорционально длинными руками и ногами – резво взялся за дело: и трёх минут не прошло, как он удалился от основной группы метров на пятнадцать-двадцать, только сорняки летели в разные стороны – словно бы из-под ножей комбайна.