Байона
Шрифт:
До встречи с ним я ходила и заглядывалась на всевозможные суда и суденышки. Деревянные доски длинных причалов приятно поскрипывали. Байона оказалась тем спокойным дремлющим городком, в котором просто нельзя никуда спешить. Людей практически не было, меня потянуло к океану.
– Прогулка на яхте, сеньорита! – произнес он, когда я остановилась напротив.
Парень вкратце пояснил суть предложения, я подумала две секунды и кивнула. Он откинул маленький трап. Я неловко взошла на борт. Так и познакомились.
Почти
Я раскинула руки, запрокинула голову и глубоко вдохнула просоленный воздух. Дрожь удовольствия пробежала по спине.
Солнце поднималось выше, плясало водяным сиянием. Соленый ветерок перебирал прядками волос. Как хорошо! Океан плавно подчинял, манил. Я постепенно растворялась в нем.
Немцы сидели поодаль. Отрывисто переговариваясь, они вертели головами. Плавно скользя по сверкающей водной глади, судно шло вперед.
Диего управлял яхтой. Его каштановые, вьющиеся на самых кончиках, волосы смешно топорщились из-под вязаной шапочки. Отплыв на приличное расстояние от берега, он спустил парус. Яхта легла в дрейф, а беззаботный капитан достал спиннинги, снасти, пластиковые банки с наживкой и вопросительно поманил взглядом.
Радостно наморщив нос, я хихикнула и потянулась собирать спиннинг. Рыбалка – одна из страстей, сильно и глубоко цепляющая мужчин. То же слегка коснулось и меня.
С умным видом старалась я определить, чему отдать предпочтение – креветкам, червям или «самодурам». Следовало взять креветку, но у меня имелся иной резон.
Резкий специфичный запах калифорнийского червя полоснул обоняние, когда наживка скользнула по обманчиво гладкой извилине крючка. Придерживая обвес, я подняла скобу катушки, отошла в сторону, замахнулась и забросила бомбарду.
Свист лески и утробный бульк бомбарды метрах в двадцати автоматически переключили меня в режим добывания. Медленно наматывая леску, иногда легонько подергивая снасть, я сосредоточилась на тактильных ощущениях.
Первый раз прошел вхолостую. Проверив состояние наживки, забросила снова.
Немцы – Ханна и Бен – не рыбачили. Они сидели и переговаривались нордическими отрывистыми голосами. По смеху и слегка растянутому произношению некоторых фраз на повышенных тонах можно было догадаться о выражении эмоций во время беседы.
Два ощутимых подрагивания лески, и я замерла. Нет. Ничего. Мы медленно дрейфовали к юго-западу.
Немцы нахлобучили на себя широкополые джинсовые панамки. Ханна вскоре перешла на английский, расспрашивая о городе. Я ответила, что ничего не видела пока. Зря! На меня обрушился поток рекламно-туристической информации.
– Не бывали? Сходите, – повторяла она.
– Хорошо. Непременно, – обещала я, не выдержала и замахала руками. – Нет! Нет! Больше ни слова, прошу Вас! Хочу сама выбирать места и составлять о них мнение.
Она погрустнела, встала и развернулась к океану. Опираясь о плечи мужа, Ханна любовалась пейзажем.
– Красиво все-таки! – заметила она.
Ветерок налетел, качнул яхту, вскользь облизнул парус.
– Ах! – воскликнула Ханна, приседая от крена. Панамку сорвало с ее головы и отнесло за борт. Панамка шлепнулась в воду и начала тонуть. Джинсовая материя быстро намокала.
Диего, будучи нашим капитаном, не мог позволить приключиться потере. Он взмахнул спиннингом и быстренько поддел из воды панамку концом удилища. Обливая нас водой, панамка вернулась к своей хозяйке под наши восторженные аплодисменты.
Бен полез в корзинку за бокалами и бутылкой вина.
– Надо отметить! М? – предложил он.
Мы с Диего отказались. Бен откупорил бутылку и разлил по бокалам белое «Gabo do Xil» из Восточной Галисии.
– Ужасная шляпа! – смеялась Ханна, отжимая панамку и раскладывая рядом с собой для просушки.
– За спасение утопающих! – произнес тост Бен. Они подняли бокалы и отпили по глотку.
Диего нервно дергал снасть. От манипуляций леска перекрутилась и запуталась, часть узлов успела намотаться на катушку.
– Давай помогу, – предложила я.
– Было бы неплохо, – сосредоточенно заметил он.
Я быстренько закрепила свое удилище, делая упор между кормой и сиденьем, перебралась на его импровизированный капитанский мостик и принялась разматывать кружево прозрачных узлов.
Диего озадаченно распускал конец лески одной рукой. Мелькали неровно остриженные ногти. Огрубевшие от воды и солнца тонкие пальцы с заусенцами хранили крепкий дух табака.
– Погоди! Не так, – сказал он, облизнув губы.
– Туда надо тянуть, – возразила я.
– Да нет же, – Диего продел завиток лески, потянул и больше запутал моток.
Я перевела взгляд на него. Нежная кожа, незатейливый взгляд, легкая щетина на округлом лице, слегка курносый нос и тонкие подвижные губы – мальчишка мальчишкой.
– Ага! Вот, нашел, – воскликнул Диего. – Эх!
– Нет. Вот здесь, видишь основной узел? – ткнула я пальцем.
– Да погоди ты! – хмурился он.
– Намотай немного, – попросила я, распутывая и выпуская часть лески. – Ага. Хватит.
Споря и препираясь, вместе мы справились.
– Ишь, ты! – заинтересованно посмотрел на меня Диего. – Где научилась?
– У рыбаков, ясное дело, – откликнулась я.
Мы стояли рядом. Диего крутил катушку, собирая леску. Я иногда вмешивалась в процесс, распрямляя кольца лески. Показался пустой крючок.
– У меня попервам часто леска путалась, – пояснила я и усмехнулась. – Против сильного ветра бомбарду кидала. С берега.