БЧ. Том 5
Шрифт:
Судья кричит что-то на японском и объявляет:
— Первый раунд за Кимуру-сама.
Аяно отходит на начальную позицию. Ей почтительно протягивают новый синай. Берет бамбуковый меч не глядя. Смотрит только на меня. Удивительно, но смотрит без эмоций. Даже можно сказать — скучающе. Разочаровалась в Перуне? Ну погоди.
Почесывая висок, я быстро вспоминаю навыки владения фрактальными мечами. Палаш Гавра, фальшион Бергра, сабля Замуса. Нет, эта палка совсем другая — обоерукому фехтованию я не учился. Конечно, что-то могу, например, рубящие удары, но не на уровне Аяно, которая собаку
Беру синай в правую руку, а левой призывно махаю Аяно. Узкоглазые дружинники с громкими охами косятся на госпожу — видимо, опять я что-то нарушил в их хитрозашнурованном этикете. Но японка никак не реагирует, лицо холодное, сосредоточенное. Ничего не понять по выражению сузившихся глаз. Краем глаза замечаю, как седой Моне грустно вздыхает. Да, такую колючую аристократку сложно выдать замуж.
— Возьми правильно меч, — говорит мне судья. Выслуживается перед начальством, гаденыш.
— Я и так держу его правильно, — качаю в его сторону острием.
— Но это не по правилам кендо!
— Дурак, Ниса! — вдруг кричит на судью добрый дедушка Моне. — В кендо вовсе не требуется держать синай двумя руками. Чудан не обязателен! Ты так закостенел в своих привычках, Ниса, что посчитал их правилами боя на мечах! Стыд и позор!
Голова Ниса поникает, в узких глазах блестят слезы. А, оказывается, Моне-старичок — авторитет у салаг! Так их, мужик!
— Понял, Ниса? — вношу и я свою лепту, хотя не представляю, о чем вообще говорю. — Чудан не обязателен, чудак! — сокрушенно качаю головой. — Где вы берете этих неучей, Моне-сан?
— Простите, уважаемый гость, — виновато кланяется дворецкий.
В притворном раздражении верчу кулаком с мечом. Парень совсем сникает. Надеюсь, не переборщил. А то бедный япошка от стыда сейчас еще сэппуку устроит. Деревянным синаем.
— Хватит перепалок, — рычит Аяно, и голос ее подобен ледяной стуже. — Моне-сан, будьте судьей.
— Почту за честь, — правда, радости в глазах дворецкого не видно. Видно, фраза положена по этикету. — Хаджиме!
Уже? Ну лады.
В этот раз выстреливаю наперерез Аянушке. Палки с грохотом сталкиваются и отлетают. Блин, мне бы еще один меч в левую руку. Уже бы достал.
Мечи вспарывают воздух.
Моя бешеная атака разрушила стиль японки, хотя ее движения по-прежнему четкие и неуловимые. Особенно удивляют ноги — Аяно молниеносными прыжками сменяет положение. Левая отводится назад, а правая летит вперед. И наоборот. Из-за этих быстрых перестановок ножками она постоянно двигается, как шельма. Требуется огромная ловкость и сила, чтобы от меня так бегать. Конечно, японка обладает прорвой живы, даже крокодилья морда Али ее побаивается, но вагона энергии недостаточно. Как будто Аяно научилась использовать живу в ногах, как больше никто. Ноги японки отличаются от обычных, как редиска от лукавицы.
От нового удара деревяшки разлетаются в хлам. Обломки летят нам в лица. Сквозь облако щепок вижу лицо японки. Наконец, на нем появились эмоции. Ярость, азарт, жажда продолжать. Слухом Шарика слышу, как сердце девушки отбивает бешеный, рваный ритм.
— Синаи, — кричит Аяно. — Железные. Быстро.
Нам протягивают стальные дубины. Блин, детка, я же тебя и убить такой могу. Хорошо, хоть палки тупые.
Аяно схватывает дубину не глядя, и не дожидаясь меня, бросается в бой.
— Эй, бешеная! — едва успеваю уклониться. — Как же ваш «хаджиме»?! Чудана на тебя нет!
— Кимура-сама! — тоже возмущается Моне.
Замерев, японка тяжело дышит. Не отвечает. Глаза блестят, стиснутые губы подрагивают. Нехило ее накрыло. До скрипа сдавливает палку. В чем причина? Быстро оглядываю растерянных дружинников с включенным «глазомером Жамбы». Слабак, слабак, слабак…
— Ага, — доходит до меня. — Впервые встретила противника не по зубам? Чувствуешь его — азарт поединка?
Когда встречаешь равного мастера, внутри разгорается кураж. Речь про того, кто не хуже тебя владеет именно твоим излюбленным оружием. Я ощущал такое только с Генералом Шваром. Ведь его Когти больше всего мне полюбились.
Аяно сильнее слона, и, вкупе с техниками самурая, это делает ее непревзойденным фехтовальщиком. Умелый мастер не выдержит ее натиска — силенок не хватит. А необученный фехтованию силач, как Вендиго или Али, если его попросить о поединке клинка, не уследит за скоростью японского меча.
Вот и выходит, что японка обречена всегда побеждать в битве на клинках. Конечно, сначала весело от своей крутости, потом веселья всё меньше и меньше, пока не наступает Синдром Ванпачмена. Все мрут с одного удара. Грусть, тоска, рюмка саке на столе.
И тут нарисовался красивый я — с техникой одноручного меча, ловкостью Мурки и силой Шарика. Достойный соперник. Пускай мастерством явно уступаю Аяно, но моя реакция опережает, а это уже шанс огромный.
Аяно наставляет на меня палку. Хищная улыбка трогает ее губы, но она тут же пытается ее скрыть:
— Не говори чепухи. Ты проиграешь! Как и все.
— Извини, — дергаю себя за пряжку джинсов. — Мои бубенчики тебе не осилить, командир. Я тот мужчина, что тебя сделает и даже не вспотеет. Я тебя отшлепаю на глазах твоих же людей.
Среди дружины поднимается возмущенный гул. Аяно розовеет, но меня не обманешь: ее огромные глаза сияют хищным блеском, а значит, японка довольна. Значит, этого она и хочет. Подраться на максималке, проиграть и быть отшлепанной. Ладно-ладно, последнее всё же вряд ли.
— Моне-сан, — говорит Аяно, требуя от судьи огласить начало боя.
— Секунду, — поднимаю руку.
Подумав, снимаю Бригантину. Чисто от зависти к Аяно. Ведь, в отличие от японки, я ничего не чувствую. Куражусь чисто по привычке. Просто драка на палках мне не вставляет. Но теперь, когда защита убрана… Я ощущаю вызов.