Беда идет по следу
Шрифт:
– Боже упаси! Надеюсь, что нет. Это расистская организация, выступающая за большее равноправие, за предоставление более широких возможностей неграм и так далее. Подобных ей – множество.
– Значит, вам ничего не известно о тайной или преступной стороне деятельности «Черного Израиля»? Ничего, что бы могло привести к убийству?
– Скажу вам откровенно, мистер Дрейк, мои исследования касались в основном организаций, имевших отношение к детройтским расовым волнениям. Насколько я знаю, «Черный Израиль» не занимался там активной деятельностью. Изучив ситуацию,
Мне было некогда слушать лекцию, поэтому я сказал:
– Большое вам спасибо. Можно мне от вас позвонить?
– Конечно. Жаль, что именно на ваш вопрос у меня не нашлось ответа. «Черный Израиль» – организация тайная, она всегда остается в тени, хотя, возможно, имеет большое влияние. Я вам советую расспросить о ней кого-нибудь из образованных негров. Они обычно знают о том, что происходит в их среде.
– Спасибо, попробую. – Сняв трубку, я набрал номер Эрика.
Когда он ответил, я сказал:
– Это Сэм. Я из Анн-Арбора, скоро уеду.
– Где ты находишься?
– В Энжел-Холле.
– Я собираюсь в город. Может, встретимся в «Дейвенпорте»?
– Через полчаса. – Я повесил трубку.
Старый салун и ресторан «Дейвенпорт» был совсем рядом с Мэйн-стрит. Я зашел туда и, пока ждал Эрика, съел булочку с ветчиной и выпил пива. Когда он появился, я заказал то же самое для него и еще пива себе. Потом я заметил, что в руке он держит сегодняшнюю детройтскую газету, а физиономия у него пошла красными пятнами.
– Почему ты не сказал мне ничего по телефону? – спросил он, не успев сесть.
– Рядом со мной был доктор Уэнлес. Я подумал, что не стоит говорить при нем.
– Понимаю. Что, черт возьми, все это значит? Во что мы вляпались?
– Это-то я и хотел с тобой обсудить. Полиция снова настаивает на самоубийстве. Таким образом, за две недели мы имеем два самоубийства. Одно на Оаху, другое в Детройте. Может, это совпадение, что оба тела нашел я. А может, именно это совпадение заставило меня без всяких на то оснований заподозрить, что две эти смерти как-то связаны между собой. Но, ей-богу, я в этом убежден и не верю, что то и другое – самоубийства.
– Не представляю, как ты собираешься объединить эти две истории. У тебя нет ни одного конкретного подозреваемого.
– Гектор Ленд мог убить Сью. Сколько дней, как он сбежал с корабля?
– Давай посчитаем. Уже три. Вечером будет четыре.
– Он может скрываться сейчас в Детройте. И вот еще что. Бесси Ленд упоминала, что ее муж вступил в «Черный Израиль» и говорил, что после этого удерет с флота.
– Помню, – подтвердил Эрик. – А что еще за «Черный Израиль»?
– Не знаю, но хочу выяснить. Мужчина, сидевший в баре рядом с Бесси, пригрозил
– Но эта организация может оказаться и столь же безобидной, как баптистская церковь. По-моему, ты склонен делать из мухи слона.
– Два убийства – слон, которого не я придумал. Допустим, Уэнлес причисляет «Черный Израиль» к безобидным организациям. Но есть еще кое-что, о чем я не могу забыть.
– Что именно? – обеспокоенно спросил Эрик. Он заказал еще две бутылки пива.
– Помнишь разговор перед ужином в тот вечер, когда умерла Сью?
– Насчет того, сможет ли вражеский агент передать информацию с Оаху?
– Джин Халфорд сказал тогда, что утечка информации есть, так ведь? Мне кажется, смерть Сью может быть связана именно с этим.
– Не понимаю, каким образом?
– Она работала на радиостанции. У нее был доступ к средствам связи…
– Что за чепуха! – возмутился Эрик.
– Ты не дал мне договорить. Я ее не обвиняю. Допустим, шпион делает ей предложение, она его отвергает, и ее убирают, чтобы не выдала. Я не могу ничего объяснить, просто хочу сказать, что обе смерти заслуживают внимания. Ты мне поможешь?
– Нет, – железно ответил Эрик, – у меня есть обязательства по отношению к жене.
– Понимаю. И осталось всего два дня. Хорошо, сделаю, что смогу, сам.
Оставив Эрика наедине с недопитой бутылкой пива, я сел в поезд до Детройта. С вокзала я доехал на такси до негритянского квартала, затем прошел заледеневшими улицами мимо развалюх с армейскими звездочками в каждом втором окне к «Парижу». Пока я туда добирался, с низкого неба сползали черные как сажа сумерки, сгущавшиеся над заиндевевшими крышами.
Кабинки в зале пустовали, но возле стойки собралось несколько человек, которых обслуживал тот же бармен в несвежем фартуке. Подойдя к стойке, я заказал выпивку. Бармен неприветливо глянул на меня, но промолчал. Я заказал порцию виски за сорок центов, протянул доллар, а сдачу не забрал. Потом я сказал:
– Ужасная история случилась прошлой ночью с миссис Ленд.
– Ага. – Круглая черная физиономия оставалась такой же угрюмой.
– Как она вела себя до того, как ушла отсюда? Была чем-то расстроена?
– Чувствовала себя паршиво. Надралась.
– Ас ней никого не было?
– Послушайте, мистер, – жалобно взмолился бармен, – все утро с меня не слезала полиция. Я выложил им все, что знал. Никого с ней не было. Может, мне позволят наконец об этом забыть?
Он принялся тереть мокрой тряпкой выщербленную поверхность стойки. Тер он с такой яростью, будто хотел уничтожить следы воспоминаний о Бесси Ленд. Входная дверь, распахнувшись, впустила в помещение зимнюю стужу. Бармен взглянул поверх моей головы. Мелькнувшие в его внимательных глазах удивление и настороженность заставили меня обернуться. Высокий худощавый негр в коричневом плаще и коричневой шляпе с полями остановился в дверях, но, встретившись со мной взглядом, повернулся и вышел.