Бедная Марта
Шрифт:
— Вполне. — Кейт вскочила, как чертик из табакерки, едва не перевернув столик. — Мне пора спешить. До свидания, Марта. Увидимся завтра.
— Со мной сегодня случилось кое-что интересное, — сообщила Кейт Келлауэй, входя в милый современный домик в Омскирке, в пригороде Ливерпуля, где она жила с отцом и матерью. Швырнув сумку на софу, она устало опустилась рядом. Из кухни доносился восхитительный аромат — в духовке подходил пирог с мясом и почками.
— С тобой, дорогая, похоже, каждый день случается что-нибудь интересное, — с улыбкой заметила
Маргарет Келлауэй была красивой женщиной, правда, очень низенькой, в отличие от дочери.
— Что стряслось на этот раз? Ты нашла потерявшегося ребенка или оброненный кем-то кошелек? Надеюсь, что ты не пыталась опять разнять драчунов; когда-нибудь ты непременно поплатишься за это, А если этот отвратительный человек вновь, уже в третий раз обнажился перед тобой, советую тебе обратиться в полицию.
— Ничего подобного. — И Кейт рассказала матери о знакомстве с Мартой. — Я как раз рассматривала сумочки на витрине, когда продавщица, дочь Марты, сказала ей, чтобы она немедленно уходила. Она явно стеснялась ее. Нет, ты только представь, как можно стыдиться собственной матери! — с негодованием воскликнула она. Кейт часто негодовала из-за того, что жизнь несправедлива к неимущим.
— Надеюсь, ты никогда не испытывала подобных чувств по отношению ко мне, дорогая.
— Ой, мам, ты всегда выглядишь замечательно! Но даже если бы ты была одета в такие обноски, как у Марты, я все равно не стала бы тебя стесняться, потому что слишком сильно люблю тебя. — И Кейт послала матери воздушный поцелуй. — Как бы то ни было, Марта хотела лишь, чтобы дочь прочла письмо своего брата и ответила на него, — сама она не умеет ни читать, ни писать, бедняжка.
— И где же этот молодой человек, дорогая?
— В Ланкастере. Он служит в армии. Его письмо лежит у меня в сумочке. Я напишу ему ответ от имени Марты. Его уговорили поступить на службу, хотя ему всего четырнадцать.
В это время, раскуривая трубку, в комнату вошел отец Кейт. Он был врачом-подологом — мастером по уходу за ногами — и работал в боковой пристройке. По словам супруги, он умел «находить общий язык с женщинами», и они сотнями записывались к нему на прием, даже совсем молоденькие, которые еще не знали, что такое мозоли. Им нравилось, что их ступни массирует столь привлекательный мужчина средних лет с теплыми и нежными руками.
— Я слышал об этом, — сообщил он. — В парламенте уже задают неприятные вопросы о несовершеннолетних солдатах. Похоже, назревает очередной скандал.
— Завтра я непременно скажу об этом Марте.
— Ты договорилась о встрече с ней, дорогая? — поинтересовалась Маргарет Келлауэй.
— Да, чтобы отдать ей письмо для Джо. Я напишу его после обеда.
— Мама, — позвала Кейт чуть позже, после того, как с обедом было покончено и они с матерью мыли и вытирали тарелки. — Помнишь те платья, которые оставила Эвелин? Я хотела спросить, нельзя ли отдать их Марте? — Эвелин приходилась Кейт старшей сестрой. Сейчас она жила в Ноттингеме с мужем и двумя маленькими детьми. — И еще у Марты есть дочь Лили. У меня же куча ненужной одежды, которая может им пригодиться, да и обуви тоже. А еще я могу угостить ее твоим замечательным
— Ты отдашь ей письмо, дорогая, и все, — решительно сказала мать. — Я не знаю этой твоей Марты, но она может оказаться самолюбивой особой. И если ты начнешь обращаться с ней, как с нищенкой, то можешь обидеть ее.
Кейт принялась задумчиво постукивать по подбородку десертной ложечкой, которую только что вытерла.
— Полагаю, ты права, — заключила она, целуя мать в затылок. — Я немного подожду и предложу ей при удобном случае. Ведь Марта наверняка захочет, чтобы я и дальше писала письма для ее Джо.
По правде говоря, Кейт очень надеялась, что именно так все и случится.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В тот вечер, возвращаясь с работы домой, Марта испытывала необычайное воодушевление. И все благодаря Кейт Келлауэй. Никогда еще у нее не было столь милых и респектабельных знакомых, как Кейт, которая была выходцем из совершенно другого мира. И Марта с нетерпением ожидала встречи, назначенной на следующий день.
Она пребывала в столь приподнятом состоянии духа, что решила купить картофель и рыбных котлет к ужину. У нее оставалось немного денег, которые дал ей Джо, так что она могла позволить себе немного пошиковать. А Лили с Джорджи с радостью помогли ей донести неожиданное угощение из лавки домой.
— Оставьте немного для Франка, — попросила Марта детей.
Последние несколько недель Франк ежедневно наведывался к ним на ужин, так что она с минуты на минуту ожидала его появления. Как и все они, за исключением Карло, который, похоже, существовал в собственном, замкнутом мирке, Франк тревожился о судьбе Джо и начал регулярно давать матери деньги на хозяйство.
«У меня замечательные дети, — сказала себе Марта. — Наш Франк немножечко разгильдяй, конечно, но у него доброе сердце».
Интересно, где он ночевал? Обычно он исчезал из дома около восьми вечера. Но пожалуй, лучше не спрашивать его об этом; так они, по крайней мере, не поссорятся.
Джойс пришла, когда они закончили ужин, как и предполагала Марта. Девушка не сказала, что ей стыдно за то, как она обошлась с матерью в универмаге, но Марта видела сама, что дочь переживает из-за этого. Не теряя времени, Джойс предложила сразу же написать ответ Джо; она сообщила, что и пришла-то специально ради этого.
— Эдварду я сказала, что мы увидимся с ним завтра, а сегодня вечером я занята.
Похоже, они с Эдвардом встречались довольно часто. Марте удалось выпытать у дочери, что Эдвард работает во «Фредерике и Хьюзе» младшим управляющим, а не простым продавцом.
— Как мило с твоей стороны, родная, — тепло откликнулась Марта. — Но эта девушка, Кейт, предложила написать ему письмо вместо меня. Мы с ней встречаемся во время обеденного перерыва в кафе на Центральном вокзале.
Джойс выглядела уязвленной.
— Но ведь это могла сделать и я, мам. Ты же знаешь.
— Да, но я же не знала, что ты придешь к нам сегодня вечером, правда, Джойс? Когда Кейт вернет мне письмо Джо, ты тоже можешь написать ему, вместе с Лили и Джорджи, да и наш Франк тоже.