Бедные рыцари
Шрифт:
– Прежде всего, сойди с коня, друг мой Мерлин, ибо это не конь, а человек, который служит мне, и ему вредно столько часов подряд пребывать в конском облике.
– Но ему не вредно задуматься о том, кому и для чего он служит. Кроме того, твои слуги, пытаясь изгнать меня из пределов Логрии, лишили меня моего коня, который конь природный и натуральный, так что ты и должна возместить мне эту потерю, а чем – меня мало беспокоит.
Фея Моргана явно разозлилась, и Гай подумал, что сражение между волшебниками может плохо кончиться для
– Старый друг, – уже не столь нежно и проникновенно произнесла Моргана. – Мы должны побеседовать наедине. Ты давно не был тут и не понимаешь, что происходит, и не можешь разумно объяснить себе…
– … такого диковинного и чудовищного нагромождения вранья! – подхватил он. – В то время как на границах Логрии собираются вражеские полчища, король и рыцари бегают по лесу, как детишки, играющие в битвы с великанами и драконами. Воистину, без объяснений прекрасной дамы тут ничего не понять!
Тут подъехала златокудрая леди Нимуэ и подняла руку. Мерлин замолчал.
– Позвольте мне побеседовать с сэром Мерлином, сестрица, – сказала она негромко, весьма приятным голосом.
– Не вижу повода для беседы, – отрубил Мерлин. – Лучший мой замысел вы изуродовали, превратили в потеху для детишек! Мне следовало, уезжая, заточить вас в подземную тюрьму! Что вы сотворили с Круглым Столом?!
– Сэр Мерлин, все сие произошло от нашей великой любви к мужьям и братьям, а затем и к сыновьям. Давайте все же побеседуем, – опять предложила кроткая, но настойчивая леди Нимуэ.
– Убереги меня Господь от подобной любви, – буркнул Мерлин. – Хорошо, говорите. Но кратко!
Леди Нимуэ и Мерлин ехали по ночной дороге, удивительно светлой, по одну сторону которой был благоухающий шиповник, по другую – зеленый луг.
– Логрия процветала, никто не осмеливался приблизиться к границам, и они тосковали – и сэр Артур, и сэр Мелиот, и даже сэр Кей. Все началось с безобидной шутки, поверьте мне, сэр Мерлин! Мы видели, что нашим мужчинам скучно, и захотели их развлечь. Я велела своей служанке переодеться в богатое платье, закрыть лицо вуалью, прийти в Камелот и пожаловаться на лютого дракона. Мы просто не ожидали, что они так обрадуются! Они заспорили, кому ехать на бой с драконом… это была шутка, мы хотели потом во всем им признаться…
– Где взяли дракона?
– Преобразили одного из конюхов, это оказалось совсем несложно. В лесу есть овражек, на дне его озеро, совсем крошечное, и пещера, в которой не поместится и лошадь. Мы все рассчитали – дракон должен был с ревом спрятаться в пещере и там преобразиться обратно в конюха, и выйти, и сказать, что дракон его там держал в заточении. Видите, сэр Мерлин, это была безобиднейшая в мире шутка, розыгрыш! Дамы же имеют право шутить над рыцарями, то есть подшучивать… Мне, право, неловко, что все так получилось…
И голосок, и глазки леди Нимуэ были такие жалобные, такие виноватые,
– Но почему же шутка так затянулась? – спросил он.
– Ах, сэр, случилось то, чего мы не ждали. Убивать дракона отправился сэр Карадос, и он ударил дракона копьем, и загнал его в пещеру… все именно так и было задумано! Но мы полагали, что он хотя бы заглянет в пещеру, чтобв убедиться в драконовой погибели… Всякая женщина заглянула бы, сэр Мерлин!…
– Ладно, ладно, речь не о женщинах.
– Даже не удостоверившись, что дракон мертв, он весело поскакал в Камелот с моей служанкой на крупе своего коня и стал рассказывать об этом приключении. Сэр Мерлин! Я готова была убить его! Он так складно повествовал о своем странствии по лесу, о загадочном реве в пещере, о зубах и когтях дракона, о первом наскоке, оказавшемся неудачным, что все рыцари Круглого Стола слушали, замирая от восторга. Мы не могли сразу же выйти и сказать, что это было лишь шуткой – это убило бы сэра Карадоса!
– Остался бы жив… – пробормотал Мерлин.
– Его бы подняли на смех, а смех убивает… во всяком случае, настоящего благородного рыцаря смех убивает! И он потребовал, чтобы его немедленно обвенчали с моей служанкой, а та, разумеется, возражать не стала и прямо на нем повисла. Ах, сэр Мерлин, как трудно в это испорченное время воспитывать служанок, если бы вы знали!…
Мерлин промолчал. У него было свое понятие о воспитании женщин – и он сейчас горько оплакивал день, когда не дал этому понятию воплотиться в жизнь.
– А потом началось нечто страшное, – продолжала леди Нимуэ. – Каждый вечер сэр Карадос рассказывал, как он поразил дракона и спас невинную деву. Причем дракон рос прямо на глазах. У него уже было шесть лап, чешуя величиной с блюдце, рога вдвое больше коровьих, а бился с ним сэр Карадос с восхода до заката. Мы сперва думали, что очень скоро прочие рыцари Круглого Стола призовут сэра Карадоса к порядку. Ничуть не бывало – они слушали, замирая от восхищения, верили каждому слову и, сэр Мерлин… вы не поверите, но они сгорали от зависти!…
– Оттого, что не им посчастливилось убить дракона? Так это для мужчин естественно, – снисходительно произнес волшебник.
– О нет! От зависти, что у них нет в запасе таких же замечательных историй! И что нам оставалось делать?… Мы не могли спокойно смотреть, как они прямо на глазах чахнут, слушая эту ужасную историю, мы обязаны были им помочь! Сэр Мерлин, поверьте, это было невыносимо!
Волшебник вздохнул.
– Мы нарисовали план леса, – чуть не плача, продолжала леди Нимуэ. – Мы проложили новые тропинки, приказали их протоптать, работники вырыли пещеры, приволокли с полей большие валуны… да, еще углубили и расширили озеро… Лес – наша гордость, сэр Мерлин! По нашим тропинкам можно пересечь его семнадцать раз из конца в конец, и всякий раз это будет иной, совершенно неузнаваемый лес!