Бедный Авросимов

Окуджава Булат Шалвович

Самый крупный и упрямый прусачок медленно и достойно танцевал на столе в свете лампадки.

"Ежели он испугается, - подумал Павел Иванович о танцоре с усмешкой, стало быть, царь проявит великодушие", - и протянул к прусачку ладонь.

Насекомое продолжало танец. Полковник пощелкал пальцами - таракан метнулся в тень.

Тем временем наш герой разрывался на части. С одной стороны - план, бушующий в сердце, требовал пищи. Это легко себе представить, ежели вспомнить об огне. С другой стороны - завтрашний бой так напрягал все тело, что оно ныло, словно по нему прошлись кнутом. Что касается плана, то тут опять

не было ни возницы еще, ни решения, как справиться с двенадцатью инвалидами и офицерами караула, а время шло. Наконец он махнул рукою, положив выполнить сперва свой кавалерийский долг на поединке, а уж после, проучив Слепцова, заняться приготовлениями к страшному предприятию.

Как ни уговаривал его Ерофеич откушать, пугая матушкиным горем и отчаянием, Авросимов за стол не садился, а старика гнал. Стоял в одиночестве, глядел в окно, как там вечерело, не слыша ни слов, ни прочих звуков. Одна ненадежная мысль сверлила мозг: ах, кабы кто помог! Кабы можно было на кого положиться!.. Вдруг что-то заставило его обернуться.

На пороге стоял незнакомый господин неопределенного возраста. В одной руке держал он узелок, будто освященный кулич, а другою старательно прикрывал дверь.

– Филимонов, - представился он негромко.

Авросимов поклонился.

– Ежели вам нужна моя помощь в известном вам деле, - шепотом сказал человек, - не побрезгуйте.

– В каком таком деле?
– спросил наш герой.

– Вы же намерены спасти узника, - очень просто шепнул Филимонов.
– Так я могу взять на себя заботы...

– Что за вздор?
– крикнул Авросимов.

– Денег я не возьму, - сказал Филимонов, - так, от души. Вы только прикажите...

Сердце нашего героя было готово выскочить наружу. Филимонов стоял уже рядом. Он оказался ростом с Авросимова, только невероятно тощ и черен, и под черными свисающими усами нельзя было разглядеть - улыбка это у него там или гримаса. Однако грустные черные глаза глядели прямо, доверительно, без лукавства.

– Значит, в четверг, к полночи, - спокойно сказал он.
– Вы не беспокойтесь. Возок где поставим: у ворот али за стеной, на Неве?

– Сударь, - взмолился наш герой.
– Об чем вы толкуете? Какой узник? Как вы можете врываться к честному человеку с таковыми предложениями?

– Да вы не беспокойтесь, - сказал Филимонов.
– Я свое дело знаю. Вы, господин Авросимов, можете даже из дому не выходить - мы все сделаем преотлично. Не впервой, сударь.

– Кто это мы?!
– крикнул наш герой, отталкивая в грудь наседающего на него Филимонова.

– Граждане, - пояснил тот.
– Стародубцев, к примеру, Мешков, поручик Гордон... Вы можете не беспокоиться, мы все сделаем и доставим, куда прикажете...

– Какой еще Гордон? Кого доставите?

– Узника-с.

– Да я ничего не хочу!
– крикнул Авросимов.
– Я никого ни об чем не просил!

– Да мы сами об этом узнали, - сказал Филимонов спокойно.
– Все об ваших муках-с знают. Вам и просить не нужно...
– И он зашептал в самое ухо нашего героя: - Только уж вы, сударь, Брыкину не доверяйте. Это ни к чему, сударь. У него все не как у людей. Ежели прикажете, так я скажу Семену, чтобы он Брыкина и близко не подпускал, уж он справится.
– Вдруг он улыбнулся: - Вы ни об чем не беспокойтесь. Я пойду, а то ведь дело делать - не зерно клевать-с. До свиданьица...

– Погодите!
– крикнул Авросимов.

Но Филимонов уже исчез, словно и не было его.

– Вздор какой, - пробормотал наш герой, измученный фантазией.
– К черту Филимонова...

– Ты что это бездельников всяких пускаешь?
– спросил он у Ерофеича со строгостью.

– Вы лучше покушайте, а я никого не пускаю, - смело ответствовал старик. Узнает матушка - будет вам на орехи.

– Пошел прочь, - приказал наш герой.

Он попытался вновь сосредоточиться на своих многочисленных заботах, но мысли заработали в другом направлении, и тут же дверь в комнату приоткрылась, и молодой бравый офицер, крепко сбитый, с чарующей улыбкой, танцуя, подскочил к нему.

– Филимонов был?
– спросил он.
– Я лишь на одну минутку, господин Авросимов. Моя фамилия Гордон.

– Вы-то еще откуда?
– теряя силы, выдавил Авросимов.
– Что вам надо?..

Поручик не обиделся на столь холодный прием.

– Господин Авросимов, - шепнул он, - Получается неувязка. Данные не сходятся. Видите ли, сударь, к меня по списку числятся десять караульных, а у вас в списке - их двенадцать... Позвольте-ка ваш списочек...

Не удивляйтесь, милостивый государь, и не смейтесь. Наверное, все так и было. Во всяком случае - в голове Авросимова. Может, это февральские погоды тому виною или знамение какое, однако нашему герою приходилось туго и он даже гнева не испытывал, а только ужас да бессилие.

– Значит, так, - сказал поручик, познакомившись с планом, - вот здесь у вас ошибка, сударь. Я так и знал. Этого вот солдата вообще нет, а этот вот не здесь располагается... Этот и вовсе офицер, сударь, а не солдат, как у вас обозначено, так? Стало быть, ему тут не место, не место... Пусть вистом займется, так?.. Теперь я побегу, а Филимонов все вам будет докладывать, что да как. Честь имею...

И он исчез, ровно привидение, лишь пламя недавно зажженной свечи заколебалось, зазмеилось, заколобродило...

"К черту, - решил Авросимов, борясь с лихорадкою.
– Надо поскорее к Бутурлину. А эти, кто они такие? Откуда они? Почему им все известно? Да эдак и до самого графа дойдет... Да кто им позволил?!"

Ему вдруг захотелось бросить все, нанять кибитку и укатить в деревню, и чтобы вьюга замела следы, и чтобы лица всех стерлись в памяти, исчезли с первым тающим снегом. Весны! Весны! Весны не хватало, зеленой травы, голубой воды, покоя... Ну их всех к черту, пусть передавят друг друга, злодеи, упыри, все, все: и Филимонов этот со своей шайкой, и Слепцов, и Боровков, и граф, и государь, черт их всех раздери! А полковник-то, злодей, злодей! Из-за него, злодея, такая чертова кутерьма, грех, раздор, плач... Да и сам ведь - в железах, в каземате, дурень чертов! Зачем? Зачем?.. Матушка, протяни белую свою рученьку, помоги великодушно своему дитяти...

Стемнело. Вошел Ерофеич, с жалостью поглядел на молодого барина.

– К вам человек господский, батюшка, с письмом.

– Какой еще человек!
– заорал наш герой, бросаясь в кухню.

Мужик самого подлого вида топтался возле дверей.

– Ааа, филимоновское отродье!
– крикнул Авросимов, поднимая кулаки. Филимонов прислал?!

– Никак нет-с, - прохрипел мужик с ужасом.
– Мы заикинские.

– Какие такие заикинские? Ты тоже небось про все прознал, да? Тоже помогать пришел?!