Беги, если сможешь
Шрифт:
«Даниэль. Сфокусируйся на Даниэле!»
— Простите. Я просто так живо вспомнила Хизер…
Мы смотрели друг другу в глаза. Нас объединяло общее горе. Потом он снова опустил голову, закрыл лицо руками и задрожал, всеми силами пытаясь сдержать свои чувства.
Я положила руку ему на плечо.
Не помню, как я добралась домой, — помню только, как разделась и забралась под душ. Стоя под струями воды, я разглядывала свое тело: какие еще секреты оно таит? «Что еще Аарон со мной сделал?» Я стояла под душем и лихорадочно терла себя мочалкой, пока вода не остыла.
Усевшись
Некоторые терапевты в процессе работы с восстановлением воспоминаний случайно подселяли пациентам ложные воспоминания. Это послужило одной из причин возникновения недоверия к этой технике. Не было ли мое воспоминание результатом давней манипуляции?
Я попыталась загипнотизировать себя — смотрела на пламя свечи и считала в обратном направлении, — но мне не удалось добраться до искомого воспоминания. Все образы теперь были словно размыты. Я уже не понимала, где правда, а где ложь.
Глава 15
Тем же вечером я рассказала Конни о похоронах Хизер. Мы обсудили коммуну, разрушительное воздействие на психику ее обитателей и других возможных жертв сексуального насилия — если мое воспоминание было истинным. Я подумывала, не заявить ли в полицию, но решила, что пока не готова обнародовать свою историю — плохо, но я еще была не настолько в ней уверена. Однако необходимо, чтобы полицейские все же пригляделись к центру. Возможно, они увидят, что там все не так гладко, и закроют его.
На следующий день после работы я заглянула в полицейский участок. На территории Британской Колумбии работает королевская канадская полиция, но в Виктории и граничащем с ней Эскимальте действует муниципальная полиция. Дружелюбный офицер терпеливо выслушал меня и спросил:
— Вы точно знаете, что там кто-то пострадал?
— Нет, но они уговаривают людей отказываться от лекарств. Есть и другие проблемы.
Я рассказала, как они преследовали Хизер, как она пожертвовала им крупную сумму денег, как Аарон использовал техники контроля сознания.
— Ваша пациентка говорила, что ее удерживали там силой?
— Нет, но…
— Они вынуждали ее жертвовать деньги, применяли угрозы или запугивание?
— Насколько я знаю, нет. Речь скорее шла о давлении и манипуляции.
— Если никто из клиентов центра не жаловался, наши руки связаны. «Река жизни» — крайне уважаемая организация. Мы не можем ни с того ни с сего вломиться к ним и начать задавать вопросы.
Мне вновь вспомнился Аарон на реке. Полиция явно не собиралась начинать расследование без более явных улик. Мне не хотелось
— А если лидер этой организации растлевает несовершеннолетних?
— Это правда?
Теперь уже нельзя было показать свои колебания.
— В прошлом это случалось.
Я глубоко вздохнула и вкратце рассказала офицеру о своем воспоминании и нашей жизни в коммуне.
Когда я закончила, было неясно, верит ли он мне, но на лице его было написано сочувствие. Он сказал, что запишет мои показания, но их придется отослать в полицейский участок в Шонигане — туда, где произошло преступление. Я спросила, надо ли мне сделать заявление тем, кто непосредственно займется делом.
— Вам решать, — сказал он. — Понимаю, вам было непросто решиться прийти сюда, и вы хотите побыстрее со всем покончить. Но вас все равно захотят допросить, и вам придется дважды через это проходить. Если вы можете туда съездить, будет удобнее…
— Я съезжу.
Я была измотана до предела — тяжело и неприятно рассказывать незнакомцу о перенесенном насилии, особенно учитывая, что я не помнила подробностей. Я словно бродила в темноте, натыкаясь на острые углы. Офицер сказал, что со мной скоро выйдут на связь, но я все еще не решила, как далеко готова зайти. Мне только хотелось, чтобы они проверили центр.
Надо ли говорить Робби, я тоже не решила. Однако полицейские могли к нему обратиться. Ему все это не понравится. Робби не из тех, кто склонен говорить о своих чувствах, особенно со мной, и он скорее спрыгнет с обрыва, чем расскажет о чем-нибудь полиции. Но меня смущало, что я что-то от него скрываю, поэтому я решила все ему рассказать после следующей встречи с полицией.
На следующее утро мне позвонила сержант Крукшенк — манера говорить у нее была деловая и непринужденная. Мы договорились встретиться в следующую пятницу в участке. В пятницу я пораньше ушла с работы и отправилась по шоссе Малахат в Шониган. Ехать мне предстояло минут сорок. Зимой Малахат становится опасной трассой: здесь много резких поворотов, крутых неровных склонов, а по каменной стене порой стекают ручейки. Но сегодня на дороге было спокойно. Путешествие было бы приятным, если бы меня не терзала тревога, как отреагирует брат, что сделает Аарон, когда обнаружит, что я заявила на него. Все во мне сжималось от ужаса, но я повторяла себе, что нет смысла паниковать, пока у меня недостаточно фактов. Однако тихий голосок где-то на задворках сознания все время повторял: «Ты уверена, что готова?»
Я повернула к Шонигану и выехала на Шониган-Лейк-роуд, которая вела вниз, в долину. В окрестностях велись лесозаготовки. Добравшись до перекрестка, я взяла правее и направилась в деревню на восточном берегу, где и находился полицейский участок. По пути мне попадалось множество летних домиков. В самом Шонигане живет не больше восьми тысяч человек, и большинство домиков принадлежат жителям Виктории, которые рады возможности искупаться и покататься на водных лыжах недалеко от города.
Сама деревня оказалась маленькой — два магазина, заправка, парикмахерская, видеопрокат, кафе и пара ресторанов. Остальную часть берега занимали фермы вперемешку с лесом, который облюбовали охотники и любители квадроциклов.