Беги, если сможешь
Шрифт:
— Когда ты была в коммуне, мне казалось, что ты станешь прекрасной матерью, — продолжал Аарон. — Я наблюдал, как ты возишься с детьми на реке, и гадал, какой женщиной ты станешь. Но твоя мать забрала тебя. Теперь мне повезло стать свидетелем духовного развития твоей дочери. У нее есть все, о чем ты мечтала, а ты опять недовольна.
Я наконец обрела голос.
— О тебе я точно никогда не мечтала.
— Ты стремишься все вокруг контролировать. Твоя мать не соглашалась принять меня, теперь ты делаешь то же самое. Тебе не хочется, чтобы я был рядом с твоей дочерью, чтобы я
— Ты уничтожаешь всех вокруг. Ты манипулируешь ранимыми людьми и убеждаешь их, что они могут обрести мир только благодаря тебе.
— А разве ты не делаешь то же самое? Ты заставляешь людей думать, что им необходима терапия, что сами они со своей жизнью не справятся. Я же учу их, что они могут найти в себе все необходимые ответы.
Он был слишком уверен в себе. Его никогда никто не мог переубедить. Единственной, кто противостоял ему, была Ива. Может быть, пришла пора заговорить о ней?
— Значит, Иву ты тоже учил? Я знаю, что ты убил ее.
Он даже не моргнул.
— Ива не была готова к моей помощи. А Лиза готова к переменам. Можешь ты отпустить ее? Можешь поставить ее духовные нужды превыше своих?
— Если ты до нее дотронешься, если ты что-нибудьс ней сделаешь, я упеку тебя в тюрьму. Я знаю, что я не единственная, Аарон. Я найду всех, кого ты насиловал, и мы уничтожим тебя и этот центр…
Дверь открылась, и в кабинет вошел Джозеф. На нем была ветровка, словно он выходил на улицу.
— Она говорит плохие вещи, — сказал он и ткнул в меня пальцем. Видимо, он подслушивал наш разговор или же наблюдал за нами через камеры.
— Все в порядке, Джозеф, — сказал Аарон. — Все под контролем.
Джозеф покачал головой.
— Она хочет тебе навредить. Я чувствую.
Речь его была быстрой и возбужденной. В кабинете запахло п'oтом.
Я не знала, стоит ли мне что-то говорить или я только раздразню его, но все же решила рискнуть.
— Я не собираюсь вредить Аарону. Мне просто надо с ним поговорить.
— Я все слышал! Ты собираешься посадить его в тюрьму! — Он снова ткнул в меня пальцем. — Она сказала, что уничтожит центр! Надо ее остановить.
Мое сердце заколотилось от выброса адреналина. Джозеф выглядел так, словно готов был в любую секунду броситься на меня.
— Все в порядке, — повторил Аарон. — Возвращайся в свою комнату.
Джозеф смотрел то на меня, то на него.
— Нет. Я вижу в ней яд. Он ползет у нее по руке.
Глаза его расширились, и я еле удержалась, чтобы не посмотреть на свою руку, хотя и знала, что там ничего нет.
— Она ничем нам не угрожает, — мягко сказал Аарон. — Свет защитит нас от ее дурной энергии.
Джозеф заколебался и снова посмотрел на мои руки, после чего расслабился, словно увидел там что-то.
— Джозеф, пожалуйста, оставь нас вдвоем.
Тот кивнул и с растерянным видом вышел, напоследок бросив на меня злобный взгляд. У меня возникло ощущение, что если бы не Аарон, Джозеф напал бы на меня.
Я шагнула к двери. Надо было уходить. Заметив мое движение, Аарон сказал:
— Можешь говорить в полиции все, что хочешь, Надин. Ни со мной, ни с
— Посмотрим.
Я торопливо вышла, ожидая, что он пойдет за мной следом, но по пути к машине никого не встретила. Мне хотелось найти Лизу, однако здание было слишком большим, к тому же я не знала, что ей сказать.
По пути домой я решила, что Аарон так легко отпустил меня, потому что знал: я не представляю для него угрозы. Я для него ничто.
Глава 31
По пути в город у меня тряслись руки, я с трудом дышала. Мой путь лежал прямиком в полицейский участок. Там мне пообещали поговорить с Аароном и Джозефом и вызвать Гаррета на допрос, но я понимала, что он будет все отрицать.
Добравшись до дома, я наконец позволила себе расплакаться. Оказывается, это Гаррет украл у меня Лизу — человек, который каждый вечер садился за мой стол и улыбался мне! Я чувствовала себя преданной, но еще хуже было понимание, что я сама не увидела, что происходит. Теперь многое стало ясно: почему у Лизы после каждого визита портилось настроение, почему ее зависимость усилилась. Мне было больно думать, что она мне не доверилась. Это был непростой период: я заканчивала резидентуру, Пол недавно заболел. Достаточно ли я ее поддерживала? Во всяком случае, пыталась: я каждый день спрашивала, как у нее дела, и старалась проводить с ней время, мы вместе ходили в группы по преодолению горя (где она в основном молчала). Но чувствовала ли она мою поддержку? Неужели я так слепо доверяла Гаррету, что не поняла, кем он является на самом деле? Мне было больно еще и потому, что я любила его всем сердцем, словно собственного сына. Теперь же мне хотелось его уничтожить, — но это уже дело полиции.
Дома я свернулась на диване и позволила себе поплакать над тем, что на меня напала собственная дочь. Мне вспомнилось, как она навещала меня в больнице в Нанаймо, как отвернулась от меня. Удастся ли нам с ней когда-нибудь оставить этот случай в прошлом?
На следующее утро мне позвонили из полиции. Они побеседовали с Аароном, и тот заявил, будто я ворвалась в центр и грубо вела себя с его сотрудниками. Лиза же отказалась подтвердить, что Гаррет изнасиловал ее. Я попыталась оправдаться, но понимала, как неубедительно звучат мои слова. Хуже было то, что теперь в полиции считали, что я все выдумала, а значит, у моего дела было мало шансов.
— Они четко дали понять, что вас в центре видеть не хотят, — сказал полицейский. — Мы понимаем, что вы расстроены тем, что ваша дочь там живет, но ей это, похоже, нравится. Лучше вам туда не ходить.
Он был прав. Мне нечего там делать.
На работе я с головой погрузилась в проблемы пациентов — мы встретились с карьерным консультантом Брендона и диетологом Джоди. Состояние Франсин стабилизировалось, но она все еще пребывала в депрессии и легко возбуждалась. Я немного посидела с ней — она опять звала меня Анжелой, с хихиканьем рассказывала о каком-то обнаженном портрете и твердила, что нам необходимо снова съездить в Мексику. Когда я собралась уходить, на лице ее появился испуг.