Беги, если успеешь
Шрифт:
– Понимаю, – дрожащим голосом произнес Вазалевский. – Я сделаю… Только бы правильно выбрать момент…
– Когда я кашляну, падайте, не задумываясь! – жестко сказал Гуров.
– Слушаюсь! – почтительно ответил Вазалевский. – Мне сейчас очень не по себе, но я постараюсь.
Гуров ободряюще потрепал его по плечу:
– Идите предупредите охранника. И выше голову!
Вазалевский посмотрел на Гурова измученным взглядом, кивнул, втянул голову в плечи и вышел в коридор.
– Чего еще?! – услышал Гуров грубый рык охранника. – В гальюн? Мать вашу! Ну давай по-быстрому!
Он рванул дверь, повелительно мотнул дулом автомата.
– Давай, мент, пулей! И без фокусов!
Гуров молча вышел. Охранник пихнул его в плечо, задавая направление.
– Поаккуратнее! – сказал Гуров, оглядываясь.
Парень почти дышал ему в спину. Автомат в его правой руке был слегка отведен в сторону. Вазалевский топтался за охранником, с несчастным видом глядя на его широченную спину. Гуров мысленно прикинул точку и траекторию удара, повернулся и шагнул к двери гальюна.
– Давай по-быстрому! – распорядился охранник, останавливаясь.
Гуров сделал вид, что запнулся на пороге, и громко, даже угрожающе кашлянул.
Сейчас все зависело от того, сумеет ли перебороть себя слабак и сибарит Вазалевский. Повторить это мгновение вряд ли было возможно. В душе Гурова черной тенью всколыхнулось отчаяние, но тут за его спиной вдруг раздался грохот, словно от упавшего куля с картошкой.
Даже раньше, чем разъяренный охранник успел выматериться, Гуров развернулся и с разворота врезал ребром ладони по бычьей шее. Опасность подстегнула его чувства, и удар получился отменный, он попал именно туда, куда нужно, – в точку, где у человека проходит нервный пучок и сонная артерия. Парень тихо захрипел и обмяк прямо в руках у Гурова.
Но тот не стал его удерживать, а сразу перехватил выпавший у него из руки автомат. Здоровенная туша повалилась на металлический зашарканный пол. Вазалевский же, напротив, вскочил на ноги, торжествующе сверкая глазами.
– Лев Иванович! – замирающим голосом проговорил он. – Как мы его, а?!
– Быстро за ноги – и в каюту! – приказал Гуров.
Они втащили парня туда, где только что сидел Гуров, и надежно заперли.
– Ну вот и чудесно! – заключил Гуров, переводя дыхание. – Полдела сделано. Теперь осталось соединить силы…
– С кем соединить? – испуганно спросил Вазалевский.
Гуров серьезно посмотрел на него.
– Помните, вы звали нас с Крячко в гости? Веранда, вино, пение цикад… Так вот, мы принимаем ваше предложение. Сегодня же вечером мы будем сидеть у вас дома и, попивая вино, вспоминать наши молодецкие дела. Только сначала мы должны их доделать, эти дела. Осталась сущая мелочь. Значит, вы знаете, где заперт Крячко? Как туда попасть?
– Ну-у, в общем, нужно подняться по трапу, повернуть на сто восемьдесят градусов, пройти метров десять по палубе, обогнуть надстройку и опять спуститься по трапу. Там тоже охрана, это я уже говорил.
– Сколько вообще народу на палубе?
– Когда я шел сюда, Даниил с Дудником и прочей белой публикой направлялись в капитанскую каюту. А на палубе крутились только несколько матросов, ну и вот эти, охрана. Там двое, и тут двое. А теперь, выходит, тут один остался.
– Отлично!
Вазалевский слушал Гурова внимательно, открыв рот. Тот невольно улыбнулся.
– Боитесь? – спросил он.
– Не то слово, Лев Иванович, – признался Вазалевский. – Я ведь, в принципе, человек сугубо мирный. Последний раз дрался, наверное, лет двадцать пять назад. Четверть века! Все последующее время отвоевывал место под солнцем исключительно интеллектом. А тут сразу в такую кашу попасть – поневоле в штаны наложишь.
– Ну, штаны – дело наживное, – заметил Гуров. – Главное – берегите ноги! Мы должны передвигаться очень быстро.
– Насчет быстро не могу ручаться, – виновато сказал Вазалевский.
– Но вы же были спортсменом, Юрий Леопольдович!
– Да когда это было!
– Ничего, само вспомнится! Ну как, готовы?
– Не то чтобы готов, но попробую. Ждать-то ведь нечего.
– Ждать нечего, это точно, – согласился Гуров. – Будете держаться все время за мной. Только сейчас по трапу подниметесь первым. Нужно усыпить бдительность охранника. Вперед!
Они трусцой пробежали по коридору. На первой ступеньке трапа Вазалевский чуть задержался и истово перекрестился, беззвучно шевеля губами. Потом он сильно побледнел и стал взбираться наверх. Подняв автомат, Гуров устремился за ним.
Один за другим они выскочили на палубу. Охранник уже открыл рот, чтобы отпустить какое-то замечание, но, увидев вместо приятеля чужого вооруженного человека, инстинктивно вскинул дуло своего автомата. По выражению его лица было ясно, что размышлять и колебаться он не будет. Гуров нажал на спуск.
Треск короткой очереди разорвал тишину. Охранник, будто отброшенный сильным ударом, опрокинулся навзничь. Лязгнул металл. Где-то рядом с ним промелькнула округлая фигурка Вазалевского. Гуров, не задерживаясь ни на секунду, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал.
Перед ним открылась тесноватая и не слишком чистая палуба, по центру которой шла надстройка с узкими прямоугольными иллюминаторами. Двое матросов возились у лебедки. После выстрела они застыли как каменные и только провожали Гурова взглядом.
Он еще не успел пробежать положенных десяти метров, как из-за надстройки выскочил еще один охранник с автоматом. Они выстрелили почти одновременно. Лицо Гурова ошпарило горячим ветром. Охранник упал лицом вниз. Послышались крики.
Гурова точно волна несла. Он не мог ни остановиться, ни повернуть назад. Все происходило на одном дыхании. У него не было даже возможности посмотреть, где Вазалевский. Но краем уха он слышал усердный топот его каблуков за спиной, и этот звук успокаивал Гурова.