Беги, Василич, беги. Часть 1
Шрифт:
– Да давно уже преставился, - подтвердил я, - в ВэЧэКа он служил, ордена имеет за службу. А что дальше-то у вас было?
– А что дальше было? А то и было, - как-то нехотя стал говорить мужичок, думая о чём-то о своём.
– Стою я в исподнем и в сапогах яловых, а на боку маузер в деревянной кобуре на ремешке висит. Бегут на меня мужички в льняных рубахах и кто с палкой, а кто с вилами деревянными. Стоой, - кричу я им, - вы так посланца вашего главного бога встречаете? Да как стрельну в воздух, так они и попадали все в страхе. А мне что делать прикажете? Попинал я сапогами зачинщиков, да потом приказал всем идти за мной. Они и пошли. Подошли мы сюда, к лесу и говорю я им, что вот здесь будем строить молельный дом для Перуна
– Не курю, бросил, - сказал я, - курение для здоровья вредно.
– А ты сам-то из какого года будешь?
– спросил мужик.
– Как-то всё у тебя не по-нашему.
– Я из 2013 года, - сказал я.
Глава 23
Я не сразу нашел воду и ковшик для того, чтобы принести воды Гудыме. Он очнулся раньше, чем я пришел с водой. Отхлебывая воду из ковшика, он грязно матерился и проклинал всех и вся. Взяв обратно ковшик, сделанный из цельного сучка сосны, причём ручка была искусно вырезана в виде огромного фаллоса, я отхлебнул воды сам и подумал, что нужно бы обрызнуть и матерящегося мужика, что я и сделал.
– Ты чего брызгаешься, - закричал новоиспечённый волхв, - ты хоть представляешь то, что мы пришли сюда в одна тысяча девятьсот двадцать третьем году, а у вас уже две тысячи тринадцатый год. У меня здесь прошло три года, а у вас там девяносто лет. Куда я нужен там таким? Что там у вас за это время произошло?
– Давай мы об этом потом поговорим, когда ты к этому известию привыкнешь, - предложил я, - а то ещё окочуришься, не дай Бог, а как я без тебя буду тут обживаться?
– Ладно, - согласился Гудыма, - попривыкну и расскажешь мне всё постепенно, как и что. А у тебя документ-то при себе есть какой-нибудь.
– А зачем мне документ, - сказал я, - я ведь не в банк иду за деньгами. Вот, разве что, - и достал из кармана недавно приобретённый смартфон.
Для читателя я не буду объяснять, что такое смартфон. Все уже знают, а многие и пользуются ими постоянно.
Я показал Гудыме несколько фотографий, снятых в последние дни, сфотографировал его в фас и в профиль, пока питание в телефоне не село.
– Давайкось мы тебя обрядим в сегодняшние одежды, чтобы не выделяться тебе, а то, неровен час, к князю большому вызовут, - сказал хозяин, - у нас тут, понимаешь, послы иностранные шастают, всё в свою веру русичей зовут. Ты-то как, насчет веры определённый или как мы, воинствующие атеисты, как говорил нам товарищ Ленин и приказывал товарищ Троцкий.
– Как тебе сказать, товарищ Гудыма, - сказал я, - когда пал коммунистический режим и к власти пришли демократы, все правоверные коммунисты спрятали свои партбилеты и выстроились в церквях со свечками в руках. Крестились так истово, что на лбу синяки себе набили щепотью. Стали называться воцерковлёнными. Это когда грешники вдруг становились истово верующими. Таких всегда назначали на должности для борьбы с бывшими товарищами. Бывшие марксисты становились хорошими начальниками охранки, а богохульники становились главными инквизиторами. Бывший меньшевик
– Ни хуя себе, - только и мог вымолвить Гудыма.
– ну и наворотили вы делов.
Как-то в нескольких словах мне удалось рассказать почти всё, что у нас произошло в последние пятьдесят лет.
– Все наворотили делов, - сказал я, - вы с товарищем Громовым тоже не ангелами были. Царя с семьей расстреляли, а в наше время их объявили святыми и везде иконки с мучениками продают. У нас тут патриарха недавно избрали, из монахов-послушников, так тот по золоту прикалывается и по квартирам большим с дворцами живописными и чтобы на подворье куропатки были, а на завтрак свеженькие яички с молочком и творожком подавались.
– Как царь живет, - причмокнул Гудыма, - может, он ещё и председателем совнаркома управляет?
– Не управляет и даже не или находится с ним на равных должностях, потому что тот деньги патриарху отсыпает полной пригоршней, - сказал я, - охрану ему государственную дал, машину бронированную с госномерами...
– Это что, у вас наркомы на танках ездят?
– искренне удивился Гудыма.
– Распустили вы контрреволюцию, раз у вас никакой чиновник в безопасности себя не чувствует.
– Эти танки сейчас называются бронированными автомобилями "мерседес", - начал я разъяснять нашу действительность, - в народе их называют "меринами". Наверху у него мигалка с сиреной, чтобы все разбегались в разные стороны перед ним. Раньше, когда царь ехал по дороге, то впереди мчались опричники, били всех нагайками, сталкивали кареты с дороги, а всем встречающимся кричали: "Пади!", чтобы они на коленях стояли вдоль дороги. У нас почти тоже, только на колени не ставят, хотя, когда людям приходится часами сидеть в машинах, пережидая проезда царя, то это очень похоже на крики опричников "Пади!".
– Ты смотри, едрит твою лять, - выматерился Гудыма, - и на хрена мы тогда революцию делали, чтобы одного царя сменить на другого? Сколько же мы людей постреляли, многих вообще ни за что. Мы трупами выстилали дорогу к счастливой жизни, а вы всё испоганили. И как я себя должен чувствовать? Как герой? Да я преступник перед народом своим. Как я в глаза родственникам расстрелянных людей взгляну? Всё буду объяснять революционным запалом? Пойдём в дом, курнуть хочу, я тут травок насушил разных, иголок еловых добавил и трубку себе вырезал. Расстроил ты меня, землячок.
Глава 24
Дом был рубленый, настоящий и стоял он как бы в стороне от кострища, находившегося в центре огороженного бревнами двора. Бревна сруба были проложены мхом, хорошо забитым в щели. Всё было массивно и экологически чисто.
По всем показателям, это было святилище местного служителя богов, который здесь проводил ритуалы и сам же здесь жил.
Обстановка в доме простая. Вешалка в углу. Обыкновенная доска с сучками, на которых висела лопотина и одна шубейка, на которой, вероятно, Гудыма и спал, и которую носил в ненастную погоду.
Деревянная горка для посуды представляла собой несколько жердин, на которые почти вертикально укладывалась помытая посуда, состоявшая из трёх глиняных и двух деревянных плошек.
Покуривший Гудыма достал из загашника деревянную дощечку, на которой ножом было вырезано изображение, отдалённо напоминающее Иисуса Христа, поставил её в угол и стал усердно молиться.
К Богу приходят люди, которым откровенно не везет в жизни и те, кто поураганил в своё время так, что грехи стали давить не только на грудь, но и на голову. И Гудыма молился Христу в то время, когда христианства на Руси ещё не было