Беги, Василич, беги. Часть 1
Шрифт:
– Господи, прости нам все прегрешения, дай нам хлеб насущный на каждый день и избавь от козней лукавого, - бубнил мужичок, - а ещё сделай так, чтобы соратники мои по революционной борьбе с контрреволюцией никогда не пришли к власти, ибо тогда они натворят столько дел, что России нашей никогда не отмыться от них...
– Раньше молиться надо было, - сказал я Гудыме, - дружки твои как раз пришли к власти, вцепились в неё зубами и тянут страну в логово Феликса Дзержинского, раздирая её на лакомые куски для кормления.
– Это в твоей жизни так, а в моей жизни, о которой я молюсь, такого не будет никогда, - ответил Гудыма, как бы не прерывая молитвы, - ибо сила Твоя и царствие Твоё во веки веков. Аминь!
– Ты
– спросил я.
– Уж не во время ли расстрелов в подвалах ВЧК? И скольких священников ты самолично застрелил?
– Я в расстрелах не участвовал, - сказал мужичок, - а вот арестовывать приходилось изрядно. И многие из них домой не вернулись. А к священникам я не прикасался. Ризы с икон обдирали, чтобы голодных накормить, это было, но ведь священники ничего не производят и за счет народа кормятся. Мироеды они.
– А сам-то ты кто?
– снова спросил я.
– Разве не мироед? Маузером махал, рассказывая, что посланец Богов, и сейчас как бы священником работаешь, ничего не производишь, а питаешься за народный счет. Мироед ты и есть, и тебя нужно раскулачить.
– Ладно, ты говори да заговаривайся, - миролюбиво сказал Гудыма, - я тут сам веду свое хозяйство, девки иногда прибегают в доме порядок навести, а я вот на охотку с рогатиной хожу, самоловы и самострелы ставлю, да и сам люблю стрелу в дичь пустить. Погоди-ка, мы с тобой ещё на охоту сходим.
Топот лошадиных копыт прервал нашу беседу. В святилище на коне въехал всадник.
– Гудыма, - закричал он, - давай собирайся к князю, гости к нему едут по твоим делам. И дружка своего захвати. И не мешкай, - и он сразу ускакал.
Глава 25
– Это никак обо мне идет речь?
– проявил я свою догадливость.
– О тебе, мил человек, - подтвердил Гудыма, - к князю гости едут соблазнять своими религиями, а я и ты будем как бы советчиками того, к какой религии князю приткнуться. Так что думай сам, если не в тему будешь говорить, то в лучшем случае тебя утопят, а в худшем - сварят в чане на площади. Русичи люди простые и порядки у них простые, а княжий суд самый скорый и самый правый.
– Да, как у нас в современной России, - сказал я.
– Неужто сам князь суд правит?
– удивился Гудыма.
– Сам, - подтвердил я.
– Вроде бы и есть законы, а вот по отдельным делам князь сам через судей выносит приговоры. Вот, например, два года назад две девки-скоморошки пятнадцать секунд в храме кривлялись, пели молитву Богородице, чтобы князя прогнала. Так девкам дали по два года тюрьмы, не посмотрели даже на то, что у них дети малые есть. И сам князь следил, чтобы никакого условно-досрочного освобождения не было. До сих пор девки сидят. А он опирается как бы на "народ", который готов с кольями и вилами идти на погромы тех, кто против князя слово имеет. Вот такие у нас времена.
– Россия не меняется, - вздохнул Гудыма, - царь Петр Россию сгибал, да не согнул. Народ России может что-то сказать и сделать только тогда, когда почувствует гибель свою. Я хоть грамотёшкой многих людей не превзошел, но вот знаю, что народ активничал только во время Великой смуты, и то активничал по-разному, кто-то грабил, а кто-то в ополчение шёл Кремль от поляков вызволять. А в другие времена народу-то нашему всё одно было, кто над ним стоит, то ли помещик-рабовладелец, то ли басурманин какой, за податью пришедший. И ведь беды-то русские начнутся после того, как Русь примет какую-то веру себе кроме той, что у них есть сейчас. Из гордых русских людей иноземные завоеватели и собственные князья-цари-рабовладельцы сделают бессловесное быдло, которое молча идёт на убой, принося с собой либо топор,
– Какая Светолика?
– не понял я.
– Какая?
– переспросил Гудыма.
– Обыкновенная, имя у нее такое, лицо светлое, вот и назвали ее Светоликой. Да сейчас сам увидишь.
Пока мы умывались, в горнице появилась девушка. Действительно, светла лицом и волосы цвета спелой пшеницы заплетены в косу поверх длинного сарафана. Увидев меня, она сразу покраснела и попыталась убежать, да Гудыма остановил ее:
– Стой, егоза, куда помчалась? Сейчас вот с гостем знакомить буду. Зовут его, - и он посмотрел меня, вспомнив, что не спросил моего имени, - Олег, роду не княжеского, но очень высокого, так что если тебя просватает, то спуску не даст...
– Как бы сам защиты от спуска не искал, - подбоченилась Светолика.
– Смотри, егоза, - погрозил Гудыма пальцем, - спроворь нам на скорую руку что-нибудь на стол, к князю идём, а там застолье не скоро будет.
На скорую руку была пареная репа, стоявшая в печке, краюха хлеба, лук зелёный, соль в деревянной солонке и кружка кислого кваса.
Я к этому времени достаточно проголодался, поэтому налегал на диковинные продукты, нахваливая их, особенно репу. Кто из вас, ребята, ел репу? Мало кто, а некоторые даже и не представляют, что это такое, хотя слышали выражение, что что-то может быть проще пареной репы. Так вот, репа относится к семейству капустных, кругленький такой плод с оригинальным вкусом, до картошки был основным продуктом питания и врачевания. Сам раньше не знал, что репа обладает мочегонным, антисептическим, противовоспалительным, ранозаживляющим и обезболивающим действием. Детей тогда репой лечили от рахита, заболеваний костей и крови.
От еды появилось чувство сытости и сразу появилось желание закурить, но я подавил это желание уговорами самого себя, что сейчас не время для этого, нет табака да и мало ли, вдруг придется с девкой целоваться, а от меня несет как от пепельницы.
Глава 26
Оказалось, что святилище находится не так далеко от Киева. Километров пять по прямой или семь километров по дороге. На самом деле семь километров оказались с гаком длиной километра в три, потому что мы с Гудимой топали средним шагом часа два с половиной по моим смартфонным часам и самозаводящейся "сейке" на правой руке, так как на левой руке слабый подзавод и ночью часы могут сами остановиться.
Столица Руси представляла собой заштатный посёлок с разнокалиберными домами, обосранными конями и коровами неровными дорогами, ошметками сена у столбов коновязей, грязными придорожными канавами, людьми в разной одежде и служилых людей о конь и в пешем порядке и над всем этим стойкий запах всего перемешанного на улице и вырывающегося из домов в виде запахов из отхожих ям и дымящихся кухонь. Кое-где у домов было прибрано, а у большинства домов было всё так, как оно произрастало и покрывалось выкинутыми костями и прочим мусором. Встречавшиеся нам люди старались не наступить в кучи дерьма и обходили места, в которые выливаются помои, дожидающиеся летнего дождя, чтобы грязными потоками вылиться из пределов городка и заполнить собою канавы, а потом отправиться в ручьи и речки в качестве биологической массы для рыбы и прочей живности, перерабатывающей продукты жизнедеятельности человека.