Беги, Василич, беги. Часть 1
Шрифт:
Впереди ничего не было слышно, а вот в стенах раздавались какие-то шорохи и всхлипы и пару раз я как будто бы слышал голоса, зовущие меня к себе.
– Иди ко мне, - тихим и слабым голосом шептала невидимая женщина.
– Иди ко мне, я лучше, - шептал голос помоложе.
– Нет, иди ко мне, я лучше всех...
– Ты слышишь что-нибудь?
– спросил я шепотом у Гудымы.
– Какие-то голоса зовут меня к себе, - шепотом ответил Гудыма, - говорят, что меня ищет сам товарищ Дзержинский, желающий лично вручить мне знак почтенного чекиста Российской Федерации.
Всё понятно, каждый слышит то, что он хотел бы услышать.
С другой стороны, в земле зарыто столько людей и столько душ за всё время существования планеты Земля, что каждая песчинка может обладать своей душой и что-то говорить тем живым существам, которые соприкоснулись с ними.
Мы шли дальше по полутемному коридору, освещаемому непонятно откуда идущим светом, или этот свет давали песчинки почвы, в котором был прорыт тоннель.
В тоннеле было тепло. Тепло, но не жарко, можно сказать, комфортно. Та одежда, которая была на нас, не была лишней, но и в ней нам не было жарко. Главное, что под ногами не было чудовищ, готовых нас сожрать, как на дороге в прошлое, откуда мы недавно вернулись.
Глава 50
Через полчаса пути дорогу нам преградила решетка, в которой была маленькая калитка, закрытая на висячий замок. На маленький висячий замок из чистого золота. Что-что, а в золоте я разбираюсь. Вам вместо золота могут подсунуть полированный рандоль - бериллиевую бронзу, из которой делают пружины в манометрах, вентили на кислородных баллонах, хорошие рыболовные блесны и "золотые" зубы для уголовников. Ещё цыгане промышляют ювелирными изделиями из рандоля. Если взять рандоль и потереть его в руках, то от влажности рук происходит окисление бронзы и выделяется неприятный металлический запах. А этот замочек не терял блеска и был приятно тяжелым, как и всё остальное золото.
– Эй, люди!
– крикнул я в пространство, а Гудыма позвякал своим маузером по решетке.
Через какое-то время к решетке подошел босой старик в белой длинной рубахе, подвязанной веревкой, на которой висели золотой и серебряный ключи.
– Вы кто такие?
– спросил он.
– Мы бедные странники, - сказал я, - приютите нас на какое-то время.
– У нас здесь не гостиница и не вертеп для хорошего времяпровождения, - сказал старик, - к нам приходят на постоянное нахождение и по хорошим рекомендациям. Кто вас рекомендовал?
– Меня рекомендовал сам товарищ Дзержинский Феликс Эдмундович, - гордо заявил Гудыма, - а вот этого, - и он показал на меня рукой, - сам товарищ Олигерьев.
– Сейчас сверимся с записями, - сказал старик и ушел.
– Мне кажется, что ты зря полез со своим Дзержинским, - сказал я Гудыме, - о председателе ВЧК нужно было говорить со старичком с серебряным ключом.
– А кто тот старичок с серебряным ключом?
– спросил Гудыма.
– А это тот самый, кто сейчас подходил к нам, - сказал я.
– Ты чего меня путаешь?
– возмутился Гудыма.
– Ключи на поясе носят тюремщики, а мы что в тюрьму у него просимся?
– До чего же у вас в ЧеКа необразованные люди, - сказал я, - ты не знаешь элементарных вещей. Этот старичок есть Святой Петр, который является хранителем ворот от Рая и одновременно является хранителем ворот от Ада. Есть, то есть был такой художник Перуджино, который в пятнадцатом веке написал картину "Вручение ключей Петру". Картина находится в папской резиденции в Ватикане и хранится в Сикстинской капелле. Нарисовал он, как Петр стоит перед Христом на коленях, выражая почтение, а Христос вручает ему ключ: золотой от врат Рая и серебряный от врат Ада. Ключи огромные, в локоть длины и килограммов по пять весом каждый. Эти два ключа, расположенные крест-накрест, являются символом Папы Римского.
– Иди ты, - сказал восхищённо Гудыма.
– Правильно сказал товарищ Ленин: век живи, век учись.
– Не Ленин это говорил, - поправил я чекиста, - а народ всё время так говорил, только вот полнее он об этом говорил. Владимир Даль в своём толковом словаре написал так: Век живи, век учись, а помри дураком.
– Чё-то вы запутали всё совсем, умники, - обиделся Гудыма, - что ни скажи, а оказывается, что об этом уже кто-то говорил и неоднократно. Как будто великому человеку ничего нельзя сказать. Надо как в картах, картой походил и всё тут. Так и с умными словами. Кто последний сказал, тот и автор.
– Всё у вас по-большевицки, - сказал я, - как-то на саммите президенты хвалились дорогими подарками от своих супруг. У кого зажигалка золотая с бриллиантами, у кого часы золотые. А ваш генсек достал из кармана золотой портсигар с бриллиантами, а там вокруг бриллиантов гравировка "Графу Орлову от Екатерины с любовью".
– Всё вы клевещете на совецкую власть, - начал было Гудыма, но тут неслышно появился старичок с ключами на поясе.
– Дзержинский ваш не в нашем заведении находится, - ядовито сказал он Гудыме, - а вот о господине Алигьери и его родственниках есть особая запись: принимать без ограничений и без всяких расспросов со спутниками. Так что, будьте любезны проходить, - Петр открыл дверь и показал мне рукой, в каком направлении нужно двигаться. Гудыма смиренно пошёл за мной, засунув маузер за пояс брюк.
Глава 51
Место, в которое мы пришли, были большим и освещённым холлом со стойкой "ресепшена" как в обыкновенной гостинице.
Петр дал нам по квитку бумаги и предложил заполнить все требующиеся от нас данные.
– А что писать, - спросил я, - у нас нет с собой никаких документов.
– А что хотите, то и заполняйте, - спокойно сказал Петр, - у нас как в иностранном легионе, что сказал, тому и поверили, и никому нет дела до того, кем ты был в той жизни. Называйтесь, как хотите, теми и будете числиться в списках.
– А много ли личного состава по списочному учету?
– проявил чекистское любопытство Гудыма.
– А Бог его знает, - сказал просто Петр, - количество книг не поддается учету, да мы и не проводим никаких сверок находящихся у нас душ. Мёртвые души они и есть мёртвые души.
– Получается, что и мы мёртвые души?
– спросил я, чувствуя какую-то неловкость от того, что мы как бы и живые, а пытаемся занять неположенное нам место среди усопших душ.
– А много ли таких как мы вообще здесь?