Беги, ведьмочка, беги
Шрифт:
Ему очень хотелось остаться с ней, понежиться вместе с ней в теплой воде, а затем вновь довести до исступления и ее, и себя. Но было одно дело, которое ему нужно было разрешить безотлагательно.
— Отныне ты спишь в моей постели, — он поцеловал ее в губы и, растрепав ее влажные волосы, вышел из своих покоев.
Он отправился не куда-нибудь, а к своему брату Урласу.
Олих застал брата сидящим в мягком кресле у горящего камина, с бокалом хмельного напитка.
Перед ним стояла чаша с почти затухшими углями и пустой кубок. Эти атрибуты Олих видел не раз и знал, что
— Доброй ночи, брат. Видел там что-то интересное?
— А как же, — Урлас усмехнулся.
— Расскажешь?
— Зачем же? Пусть сохранится интрига.
— Ну, интрига, так интрига. Я хотел поговорить с тобой.
— О Бастиане? — Олих согласно кивнул. — И о ведьмочке?
— Что ты увидел, брат? Ей грозит опасность?
— Скажу так. Она с ним еще встретится. И не раз. И да, ей грозит опасность. Но не от рук твоего брата.
— И как я должен это понимать?
— Я скажу тебе то, что я видел. А ты уже додумывай сам.
Урлас, поболтал кубок с напитком и одним резким движением осушил его. Затем налил еще себе и брату и наколол на острие кинжала кусок мяса.
— Тебе придется делать выбор, брат. Кого ты выберешь? Своего отца или ведьму?
Гулкая тишина воцарилась в полутемном зале.
— Эта угроза исходит от отца? — нахмурился Олих.
— Да, — Урлас задумчиво кивнул. — А еще я вижу ее в ином мире. Не нашем. Там, где живут железные звери и птицы. Там мало магии. И там ей будет хорошо.
Казалось, недосказанность вовсе не озадачила Олиха. Он лишь посмотрел на брата исподлобья.
— Я не отпущу ее, Урлас. Об этом я, кстати, тоже хотел с тобой говорить, — он отхлебнул немного и продолжил:- Я больше не буду ее делить с тобой.
— Это я знаю, брат. И принимаю. Но тебе придется ее отпустить, и тогда она останется жить. А если оставишь ее здесь, возле себя, она погибнет.
— Ты сомневаешься, что я могу ее защитить?
— Ты сердишься, и я тебя понимаю. Но здесь, в Золотом дворце, я ее рядом с тобой не вижу. Это точно.
Олих не стал спорить с братом. Он верил ему безоговорочно. Еще ни разу его предсказания не оказались ложными. Но как ему быть в этом случае? Что делать? Отпускать ее он вовсе не собирался.
— Ладно, об этом я подумаю позже. Велма сказала, что тот, кто приходил к ней вчера, назвался Бастианом. Такое может быть? Это был он или кто-то другой?
— А это я тебе сейчас покажу.
Урлас подбросил в обрядную чашу угольков и трав, а когда те вспыхнули и прогорели почти до конца, плеснул из кубка воды. Из чаши повалил густой дым, который повинуясь силе, исходившей из рук Урласа, стал светлеть. И вскоре сквозь дым проявилась картинка. Дракон, летавший над девушкой с огненными волосами. Мужчина, припавший губами к запястью слабеющей в его руках девушки. А затем он отрывается от ее тела. Серебристые глаза полны сначала отчаяния и страха, затем надежды. И в конце концов, радость. Сквозь клубы вновь повалившего дыма совершенно отчетливо прозвучали слова: "Жива. Спасибо". И вот Бастиан заносит ее в дом, укладывает на кровать, целует неподвижной девушке руку и уходит.
— Значит, все же Бастиан.
Голос
— Как видишь, он не убил ее так же, как остальных.
— Это не важно. Он покусился на мою женщину.
— Прости, брат, но откуда ему было знать, что это твоя женщина?
— Да ты издеваешься надо мной? Она живет в моих покоях! Разве это ни о чем не говорит?
Олих вышел, громко хлопнув дверью.
Урлас только тихо покачал головой и подбросил еще травы в чашу. Поставил над ней руки, разогнал дым и обреченно произнес:
— Прости, брат. Но ведьму с тобой на троне я не вижу. Ни на троне, ни во дворце.
В это время Олих, направившийся в покои Бастиана, вдруг резко остановился. Уж больно он разозлился из-за того, что увидел и услышал сегодня. Нельзя показывать слабость ни перед братом, ни перед кем-либо другим. Нужно остыть, а затем уж и с братом говорить. Вышел на балкон и, превратившись в дракона, взмыл в небо.
Он летал под облаками до утра. А затем вернулся в свои покои, решив перенести разговор с Бастианом на другое время. А сегодня он должен исполнить еще одно желание своей ведьмочки. И озвучить свое.
— Вставай, лежебока, — он сдернул с рыжули одеяло, намереваясь ее разбудить.
Но вместо этого вид разрумянившегося со сна девичьего тела возбудил его дракона. А когда она томно потянулась, вдруг вспомнила о своей наготе и засмущалась, прикрывая свои прелести руками, и вовсе решил немного задержаться.
Смущенные служанки едва успели выскочить из спальни господина, и только многозначительно подводили к небу глазки да хихикали, прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни.
А потом было купание, и опять убегали зардевшиеся служанки. Поздний завтрак, снова закончившийся в постели.
А после обеда Олих приказал Велме одеться. Нетерпеливо рыкнул, когда она стала доставать его своим "почему" да "зачем".
Критично осмотрев ее наряд, он остался доволен. Только накинул на плечи пушистую коротенькую шубку. Вывел ее на балкон и хитро посмотрел на нее.
— Готова? — и обернулся драконом.
Еще по его глазам, когда он набросил мне на плечи легкую шубку, я поняла, что затевается нечто неожиданное.
А когда, оказавшись на балконе, он вдруг превратился в дракона, я замерла. Однажды я уже видела его в таком виде. Но тогда он бился со своим братом, и зрелище то было просто нереально страшное. Такая сила, мощь и ярость были в том зверином теле! Я думала, что стоит мне еще раз увидеть чудовище, и я тотчас хлопнусь в обморок.
Но так не случилось. Он медленно опустил ко мне морду, покрытую каменной чешуей и ороговевшими шипами. Чешуя оказалась на ощупь даже не теплой, а горячей. Огромный глаз, словно пол моего лица, казалось, заглядывал мне в душу. Толстые губы оказались мягкими и теплыми. Он не отдвигал морду, словно приглашая потрогать его, погладить. Сначала осторожно, подрагивающими пальцами я дотронулась до него. А затем и всю ладонь положила. Провела по бороздкам, разделяющим чешуйки, дотронулась до шипа, венчавшего его голову. Казалось, что мои прикосновения доставляют ему удовольствие.