Беглая монахиня
Шрифт:
Живя в вечной вражде с князем-епископом — этим они ничем не уступали вюрцбургцам, — жители Бамберга были
еще и весьма восприимчивы к чудесам. Это побудило хозяина собора на горе время от времени инсценировать какое-нибудь чудо, подобное торжественной мессе в день Богоявления. По библейскому образу и подобию, благодаря заступничеству его высокопреосвященства, в одночасье излечивались смертельно больные, слепые и паралитики. Огромное восхищение вызывали также левитирующие монахини, которые в экстазе от своей веры тут же поднимались над землей и парили на высоте трех саженей. Невероятный
Этим утром прошел слух, что в плотине Регниц выше ратуши запуталась утопленница, которую несло по течению вверх головой, с привязанным к груди точильным камнем. Когда рыбаки баграми вытащили ее на берег и жена одного из них трижды перекрестилась, утопленница открыла глаза и с улыбкой заморгала на солнце.
В страстном желании увидеть необъяснимое, бамбергцы столпились вокруг плотины, чтобы засвидетельствовать чудо, и среди них были Магдалена и Венделин. Однако еще до того как они узрели мнимое чудо, вышла из-под контроля напирающая и затягивающая благочестивые песни толпа пилигримов. Народ быстро облетела молва, что утопленница вовсе не была оживлена, скорее всего, она умерла с открытыми глазами, так что они не мигая продолжали таращиться в небо.
У столпившихся горожан это разоблачение вызвало огромное недовольство, в конце концов, они так рассчитывали на настоящее чудо! Особенно возмущались прачки, ведь у них отняли главную тему для пересудов на всю предстоящую неделю. Они ругались, визжали и орали, повторяя: «Черт бы побрал князя-епископа Вайганда за то, что так одурачил нас! Где же чудо?»
Чуда так и не произошло. Женщину с камнем на груди утопили — к такому выводу пришел врач, вызванный из городского квартала Занд, расположенного у подножия соборной горы. И поскольку никто не знал женщину в лицо и не было уверенности, что при жизни она была правоверной, кликнули могильщика, который должен был закопать ее за чертой города на специально отведенном для таких случаев участке.
Разочарованные зеваки разбрелись, а у Магдалены и Венделина появился шанс взглянуть на утопленницу. Покойница все еще смотрела раскрытыми глазами в небо. Ее длинные волосы издохшими змеями рассыпались по мостовой. Магдалена отметила про себя, что при жизни женщина должна была обладать неброской красотой.
К ним подошла пышная матрона; уперев руки в бока, она с отвращением склонилась над лицом покойницы.
— Да, это она, — произнесла она наконец. — Несколько дней назад она и ее спутник поселились у меня. Произвели неплохое впечатление, заплатили за две недели вперед, а вели себя при этом жутко таинственно, ни имени, ни цели своего приезда не назвали, видно, было что скрывать.
Тут к ним подошел Бальтазар Кляйнкнехт, смотритель церкви «Обере Пфарре», Святой Девы Марии, у которого была возможность во время своих обходов обозреть добрую половину города. Он также прибежал на представление и вмешался в разговор:
— Я каждое утро видел, как эта парочка шла к собору. Одному Богу ведомо, что они там искали. Вряд ли они молились, как ты думаешь, булочница?
— Уж точно нет, — блаженно заметила булочница, вдова Иоганна Булочника, оставившего ей в наследство узкий домишко в «Преисподней» — так звалась местность с нагромождением фахверковых домов, боязливо прижавшихся друг к другу. — Нет, благочестием они уж точно не отличались. Даже на воскресную мессу не ходили. Наверное, были лютеране-протестанты!
— Были? А где ж ее спутник? — поинтересовался смотритель, пренебрежительно кивнув в сторону трупа.
Булочница пожала плечами:
— А мне откуда знать? Это ты со своей башни все видишь! Я ученого мужа сегодня еще не видела.
— Ты сказала «ученого мужа»? — оживился Кляйнкнехт. — На меня он скорее производил впечатление ваганта, странствующего со своей любовницей по городам и весям. Кто знает, чем они себе на жизнь зарабатывали.
— А ты их хоть раз видел вблизи, смотритель?
— Нет, не видел, булочница, но и сверху можно составить впечатление о человеке, предположить, какой у него характер. Именно сверху все и видно! Тут тебе нечего возразить!
Магдалена довольно долго таращилась на вздувшийся труп, завороженная широко раскрытыми глазами утопленницы. И в самом деле, казалось, что покойница следит за ними с тупым выражением лица и вот-вот заговорит. Утреннее солнце уже высушило ее разметавшиеся темные змееподобные волосы и придало им красноватый оттенок. Магдалена схватила Венделина за руку и сжала ее. От Свинопаса не укрылось, что она вся дрожит. Он вопросительно посмотрел на нее.
Магдалена оттеснила Венделина в сторону и зашептала ему на ухо:
— Мне кажется, что это Ксеранта, женщина из цирковой труппы. На ее совести смерть Рудольфо... Она и меня хотела убить. То есть мне не кажется, я уверена в этом!
Свинопас едва заметно, с сомнением покачал головой.
— Ты точно уверена? — тихонько спросил он. — Смерть через утопление изменяет внешность человека страшным образом!
— Знаю, — дрожащим голосом ответила Магдалена, — лицо Ксеранты я видела во сне сотни раз, оно впечаталось в мою память. Поверь мне, это точно она!
Странное шушуканье чужаков не осталось незамеченным. Кляйнкнехт, у которого всегда было что на уме, то и на языке, не скрывая любопытства, подошел к ним и спросил:
— Вы знали эту женщину?
— Эту? — переспросила Магдалена ненатуральным голосом. — Нет, с чего вы взяли?
— Потому что вас явно волнует ее смерть. Во всяком случае, мне так показалось.
— Нет, вы ошибаетесь. Мы сюда вообще попали по чистой случайности.
Испугавшись, что Магдалена может проболтаться, Венделин подключился к разговору:
— Мы как раз прибыли из Вюрцбурга и надеемся найти работу в одной из многочисленных монастырских библиотек вашего города.
— Значит, вы библиотекари и знаете грамоту, в том числе латынь?
— Именно так! — ответила Магдалена.
— И вы тоже? — удивился сторож.
— А что ж тут удивительного? — Магдалена пожала плечами.
— Ничего, конечно, ничего, — поторопился успокоить ее Кляйнкнехт. И смущенно добавил: — У вас уже есть где остановиться?
— Еще нет. Мы только что прибыли. Не подскажете подобающее место?