Беглец из Кандагара
Шрифт:
Герцог Гамильтон ушёл, а рейхсминистр несколько дней оставался в неведении о своей дальнейшей судьбе. Тем не менее он не переставал надеяться, что разработанные им планы овладения планетой не покажутся герцогу Гамильтону слишком глобальными, астрономическими и невыполнимыми. Ведь лучше плохой мир с Германией, чем хорошая война. Это подтверждало и поражение англичан при Дюнкерке, и потеря Великобританией власти на большинстве водных пространств. Тем более герцог по характеру своей души был всё же авантюристом, способным на выходки экстравагантного порядка. Об этом свидетельствовал тот же полёт над Эверестом и множество других, более мелких жизненных приключений англичанина, о которых в светских кругах вспоминать было не принято. Вопрос заключался не в этом.
Важно, чтобы герцог внимательно изучил предоставленные ему материалы, потому что там, в первую очередь, предлагалось завоевание России отнюдь не вооружённым путём. С древних времён войны воспринимались только как тяжёлые, справедливые, освободительные, оккупационные или же захватнические. Причём никто и никогда не пытался одержать победу руками противника. Это было выше помыслов всех знаменитых полководцев и вождей. Но такое пришло в голову знаменитого «серого кардинала», как иногда за глаза величали Рудольфа Гесса. Только протолкнуть свои идеи к исполнению пока не удавалось, несмотря на то, что власть в Германии он имел немалую. И вот теперь от решения одного человека зависело будущее Германии, Англии, России да и всей планеты в целом. Оставалось только ждать. Кто не умеет терпеливо ждать, тот не умеет ни любить, ни жить по-человечески.
ГЛАВА 7
Скорый поезд, упрямо раздвигая металлическим лбом закатный воздух Средней Руси, мчался вперёд к своему светлому, радостному и праздничному завтра. Ведь утром должен настать конец затянувшемуся путешествию, и бесконечные рельсы упрутся в тупик Павелецкого вокзала в Москве или, как этот город часто называли особенно в последнее время, Третьем Риме.
В тесном вагонном купе за столиком, заваленным различной закуской и бутылкой настоящего армянского коньяка, примостились трое пассажиров. Неизвестно, как водится в других странах, только в России, особенно под шашлычок с коньячком, почти всегда велись политические беседы, а чаще всего — исповеди. И эти вагонные исповеди всегда были в порядке вещей. Никого не удивляло, что кто-то из пассажиров купе вдруг начинал признаваться сокупейникам в таком, в чём никогда бы не признался ни следователю, ни прокурору, ни партийной и комсомольской ячейке, не говоря уже о каком-то там профкоме, заботливой жене или любимой тёще-затейнице.
Может быть, это стремление возникало под монотонный гипнотический стук колёс по рельсовой стали, может, исповедям помогала выплеснуться очередная бутылка горячительного напитка — кто знает? Но такие непредсказуемости в непредсказуемой стране случались сплошь и рядом. Поэтому трое мужчин, поднимая очередной стаканчик за «то, чтобы все!» [29] , ничуть не удивились своим непроизвольным откровениям.
Собственно, большей частью откровенничали только два молодых офицера-пограничника, возвращавшихся в родные московские пенаты, чтобы навсегда забыть о минувшей армейской жизни. Конечно же, это были молодые братья Кудрявцевы, обиженные на офицерский суд чести, который им устроили замполит майор Деев и командир части полковник Бурякин.
29
Тост Полиграфа Полиграфовича Шарикова из романа М. Булгакова «Собачье сердце».
К начальнику погранотряда братья не имели почти никаких претензий, но к его заместителю, майору Лиходееву — так они обзывали офицера — у братьев имелось множество причин для сатисфакции [30] . Причём используя любое оружие по выбору противника или совсем без оружия. Офицеры не могли простить начальству то, что им обоим пришлось подавать официальные рапорты о демобилизации. Братья не для того проходили обучение в Московском погранучилище, чтобы какой-то майор устраивал им офицерский суд чести, а его начальник, полковник Бурякин, с лёгким сердцем подмахнул рапорты об увольнении в запас!
30
Сатисфакция — вызов на дуэль.
— Я этому козлу Лиходееву, — горячился Вадим Кудрявцев, — все рога пообломаю! А заодно и полковнику Бурякину!
— Тихо, Вадик, тихо! — пытался охолонить расшумевшегося братца Сергей Кудрявцев. — Ты всю жизнь должен помнить, что Воинский Устав мы с тобой никогда не нарушали, что присоединить нас к оккупационным войскам — это самовольство полковника Бурякина и долбанного Лиходеева. Приедем домой, сходим на приём к Юрию Владимировичу Андропову, и нам восстановят офицерские звания. Я даже претендовать буду на благодарность от Верховного командования за чёткое соблюдение Воинского устава.
— Выходит, вы не по своей воле демобилизуетесь? — удивился их третий собутыльник. — Как же так, вы же офицеры?!
— Вот именно, Муса! — снова принялся возмущаться Вадим Кудрявцев. — Ты извини, что мы за столом это вспомнили, только нам с Серёгой высокочтимое начальство устроило обрезание серпом и молотом.
— Это как? — не понял Муса.
— А вот так, обрезание без спроса по самым проверенным еврейским традициям.
— Он хотел сказать, — влез с объяснениями Сергей, — что полное игнорирование в части подействовало на нас, как скрежет железа по стеклу. Причём непрерывный.
Их собеседник — то ли узбек, то ли таджик, — даже передёрнул плечами, представив потрясающее звучание «обрезания». Он снял пиджак, потому что в купе было довольно тепло, повесил его на вешалку и снова подсел к столу.
— Ничего в этой жизни не происходит случайно, — философски произнёс Муса и принялся снова разливать по пластмассовым стаканчикам армянский коньяк. — Если б вы не настояли на соблюдении Воинского устава, если б вам не устроили пограничное «обрезание», то вы до сих пор оставались бы служивыми, честно выполняющими свой долг и, служа неизвестно каким ишакам, никогда б не встретили меня.
— Как — неизвестно кому служили? — взорвался Вадим. — Мы Родину защищали! Слышь, ты, Родину! Ты знаешь, что такое Родину защищать?!
— Знаю, — уверенно кивнул мусульманин. — Я тоже в армии служил и знаю, что такое выполнение воинского долга.
— Да? — Сергей с любопытством взглянул на собеседника. — А в каких войсках служил и почему мы должны радоваться, что нас судьба свела?
— Собственно, я и сейчас служу, — дружелюбно улыбнулся их собеседник. — И вам хочу предложить неплохую сделку. Начальство пограничной части заставило вас демобилизоваться только за то, что вы выполняли свой долг. Так?
— Ну, так, — хмуро кивнул Вадим.
— Дело в том, что не одним вам зажравшееся начальство «кидняк» устраивает. Почему многие рядовые просто бегут из армии? Слыхали про такое?
— Да, — кивнул Сергей. — Слышали. Но в погранвойсках не бывает никакой дедовщины и все относятся друг к другу по-человечески.
— Ха! Недаром вы остались так довольны человеческим обращением со всем офицерским составом! — рассмеялся Муса. — Так довольны, что до сих пор готовы к стенке поставить каждого второго из своих бывших сослуживцев, включая командира части.