Беглец. Второй пояс

Игнатов Михаил Павлович

Орденец сглотнул, признался:

— Трижды. Один послушник пытался отказаться от служения и вернуться домой. Мы проснулись от его криков, и управитель объяснил нам, что это его наказал Указ.

Он замолчал, и мне пришлось подтолкнуть его:

— И что с ним случилось?

— Мы… Когда он очнулся, то управитель приказал убить его за предательство клятвы Ордену. Мы… Мы убили его. Потом ещё послушник, он украл оружие и пытался его продать. И ещё один трус, который бежал во время сражения.

Я процедил:

— Так значит настолько

похоже, что вы даже не сомневались?

Орденец несмело кивнул, покосился в сторону:

— Служитель Израм видел в своей жизни даже больше пред… — побледнев, орденец быстро поправился. — Людей с тьмой.

Я проследил его взгляд. Кто бы сомневался: глядит на того, который попытался убить себя, на своего командира. Спрашивать же его бесполезно. Я должен продолжать задавать вопросы этому, который отвечает.

Через две тысячи вдохов я наложил Сон и задумался. Да, мастер Указов Ордена имел чёрные волосы, а его стихией была тьма. И только тьма. Он не был двуталантом, как и не подходил по возрасту. Уже старик, который тем не менее оставался одним из сильнейших идущих Ордена, Предводителем Воинов и всю жизнь служил Ордену.

Можно было бы считать, что произошло недоразумение. Что увидь орденцы меня впервые сейчас, когда я надёжно запер тьму в Жемчужине и они бы прошли мимо, не посчитав меня предателем. И тогда выходило бы, что убил я их зря. Поддался желанию решить всё здесь и сейчас, устав от бегства или отыгрываясь за свой страх и унижение у выхода с Поля Битвы. Если бы не одно «Но».

У мастера Указов Ордена был ученик. Вполне зрелых лет, совсем не старик, да ещё и появляющийся в Ордене очень и очень редко.

Да, Тёмный не был мастером Указов. Его печатей я не нашёл на тюремщиках. Он не пытался наложить их и на меня. Но при всём этом орденец не смог назвать мне никого из сильных идущих в ближайших окрестных землях, кто бы ещё владел тьмой.

Если Тёмный хотел получить техники для этой своей стихии, то он мог пойти только к этому мастеру Указов Ордена. И кто знает, не пошёл ли? А может быть, это лишь мои домыслы. Тёмный был Предводителем, мог летать по всему Поясу, он вообще мог вырасти в дальних землях, о которых простой послушник Ордена Поющих Мечей даже не слышал. Ему и в голову не приходило ими интересоваться и подсчитывать число коснувшихся редких стихий.

Загадка. Которую мог бы разрешить Клатир или кто-то из глав фракций. Уж они-то наверняка бы слышали слухи о подобных стихиях.

Я же даже не понимал, каким образом этот мастер Указов создаёт такие печати, что оставляют внешние следы, да ещё и выплёскивают из себя тьму. В голову мне приходил только один способ, раз этот старик — Предводитель. Каждый раз, накладывая Указ, он ещё и вкладывает в человека часть своей стихии. Но не для того, чтобы сделать его сильней. А чтобы отравить его, когда он нарушит обещание. Тоже слабо представляю, как это сделано, как увязаны между собой Указ и вложенная стихия. Пожалуй, только Клатир ответил бы мне точно.

Но

я хотя бы мог это проверить.

Склонившись над орденцем, коснулся его ладонью, отправляя в него Длань. В прошлый раз меня интересовали раны на бедре, сейчас же я сразу отправился духовным зрением в голову. И этого уже оказалось достаточно.

Невдалеке от Та-Ча-Кроу в пустоте тела висел крошечный шарик тьмы.

Дарсово отродье!

Я даже не заметил, как вырвался духовным зрением из тела орденца и отшатнулся прочь. Выдохнув, двинулся к остальным. Тьма нашлась во всех десяти орденцах. И если у Израма я тоже давно стёр Указы, то на остальных они оставались на месте.

Осторожно принялся вливать в первый из них дух, делая его своим, вчитывался в ограничения. Хотя понимал, что вряд ли такие вещи их старик Предводитель вписывал простым языком, но все же… Одно то, что он делал это со всеми тысячами послушников, говорило прямо, что он не ленив. Но ведь есть ещё и ограничения по духу. Вписать сотню символов на Древнем это совсем не то же самое, что тысячи на простом языке.

И когда не сумел понять в очередном Указе ни единого символа, сразу сообразил — это оно. То, что я искал. Тщательно перенёс все знаки в жетон, шагнул к следующему орденцу уже зная, какой Указ делать своим. А через десяток вдохов стало ясно, что знаки совпадают до единого.

Хотелось ещё много чего попробовать. Например, как-то вынудить тьму раскрыть себя, наказать предавшего Орден. Но у меня просто не было на это времени. Да и… Одно дело убить их всех в бою, другое дело мучить после.

Впрочем, дело не только в ярости схватки. Они дважды пытались убить меня. И ни один из них не Тамим. Я очертил над этим десятком большой Указ и не колеблясь произнёс про себя: Смерть.

Отвернувшись, махнул давно скучавшей в стороне Рейке, подзывая её и указывая направление:

— Идём.

Первые несколько поместий она молчала, затем осторожно поинтересовалась:

— И ты их оставишь вот так?

Я, прислушиваясь к тишине вокруг и считая, нарушавшие их шаги големов, пожал плечами:

— А что не так? Ты не у всех собрала кисеты?

— Да нет же! — Рейка даже взмахнула рукой, вырвалась на шаг вперёд, заглядывая мне в глаза. — Ты же не добил их!

Я вздохнул:

— Откуда столько кровожадности? Я тебе что, мясник какой-то?

Рейка смутилась, невольно оглядела свои руки, сбилась при этом с шага, но быстро нашлась:

— Не знаю уж что ты не поделил с ними раньше, но теперь они точно имеют повод для ненависти — ты убил кучу их собратьев. Будто мало нам Тамим, теперь ещё и эти будут собирать на нас отряд.

Возразил:

— Мне, кажется, они уже всех собрали. Больше Мечей на Поле Битвы нет.

И я действительно так думал. Часть орденцев была сильна, среди них нашлось больше десятка Мастеров, пусть и слабых. Может, конечно, есть и в южной части Поля Битвы отряды орденцев, но вряд ли их там много.