Беглец
Шрифт:
— Стойте! — прервал мое движение Иглиэль, истошно завопив. — Этот человек завтра будет принесен в дар лесу. Если вы его убьете, Ритуальное Дерево останется без жертвы. Кто его заменит? Может это будет кто-то из вас?!
Толпа медленно остановилась, а эльф привел еще один довод:
— Судьбу Убийцы определил Совет, никто не смеет оспаривать его решения!
Эльфы вокруг нас задумались, а потом начали возмущаться, но негромко. Видимо, против совета идти не хотел никто. Запал, всколыхнувший толпу, медленно остывал, опасный момент наивысшего напряжения прошел, и я понял, что мое растерзание на сегодня отменяется. Кто-то из дальних рядов все же крикнул:
— Но ведь он убил
— Завтра он получит своё наказание, вы можете прийти и посмотреть на это! — продолжал громко увещевать всех Иглиэль.
Толпа недовольно ворчала на разные лады и исходила злобой, но послушно расступилась, когда Иглиэль, а за ним и я с Нимом продолжили наш путь к камере. Больше никто камней не бросал, а в моей голове внезапно что-то щелкнуло и ярость поутихла. Уже трезвой головой я начал размышлять, откуда же пришло ко мне знание навыков боя, приемов работы с копьем, но главное — откуда появилась та реакция, с которой я молниеносно поймал камень, летящий мне в лицо? Здесь может быть только одно объяснение, но я об этом пока старался не думать...
Наконец мы дошли до сарая, который на сегодняшнюю ночь должен стать моим последним пристанищем. Иглиэль и Ним сопроводили меня до моей камеры, а затем ушли, причем Ним уходил последним, окатив меня волной ненависти. Когда дверь на эльфами закрылась, я смог облегченно опустошить свой мочевой пузырь, терзающий мое тело уже довольно долгое время. Пометив ту же самую стенку, что и накануне, я сел на землю у противоположной и начал размышлять. А подумать было над чем.
Судя по всем признакам, Лавиниэль все же не умер, как я полагал. Нет, он живет и здравствует, но только обретается во мне. Когда я высасывал из него информацию я нечаянно взял не просто много знаний, я выпил все, что было в его голове. Вот почему последним его воспоминанием было погружение в мои глаза. И теперь вся память, все эмоции, да что там уже мелочиться, вся личность Лавиниэля теперь уместилась на задворках моего мозга. Но так как возможности её отчего-то ограничены, то пока она общается со мной, только предоставляя жизненно важные мне сведения. А как же иначе? Умирать повторно тоже ведь неохота. Вот и приходит ко мне частичка его воспоминаний, а в экстренных случаях эльф во мне даже может управлять моим телом. Я вспомнил эпизод с камнем и понял, что сам я не поймал бы его никогда.
Почему же так происходит, и почему личность Лавиниэля не заменила мою, а осталась в качестве теневого помощника? Хотя, в тот момент, когда я почувствовал, что моим телом словно управляют, я поначалу ощутил волну ярости. Но почему она захлестнула меня так сильно? Ответом может быть только одно — Лавиниэль в этот момент тоже испытывал похожее чувство, что и облегчило проникновение его сознания в мое. Поэтому я и получил на краткое время знание боя, которым владел эльф, которое тут же исчезло, когда опасность прошла.
Теперь все вроде бы ясно, все разложено по полочкам. Но что делать дальше? Личность Лавиниэля долго терпеть не будет, а просто попытается установить контроль над телом. Да и каково это, быть запертым в мешке, все видя и слыша, но без права что-нибудь сделать? Я бы так не смог. Да и он не сможет, а жить, деля одну голову на двоих с чокнутым эльфом, мне не улыбается, даже если я выберусь отсюда. Тогда что же делать? Опять этот вопрос, на который существует лишь один ответ — мне нужно каким-то образом избавиться от нахлебника в своем теле. Но как это сделать? Ведь убить часть мозга я просто не могу, да и глупо бегать, колотя себе по голове с криком "Ты здесь прячешься?", не собираюсь. Кроме того, есть еще один момент, который я должен учесть — знания эльфа мне все же нужны. Они уже не раз доказывали свою полезность и необходимость. Значит, решено — передо мной становится задача избавиться от непрошенной личности, но сохранить информацию о её навыках. Бред! Мне даже встретиться с ним невозможно, а тут еще и убивать придется. Нет, стоп, есть один выход... Да, это может сработать!
Подумав про альтернативу, и не обнаружив ни одного другого варианта, я приступил к осуществлению своей бредовой идеи. Сперва я уселся поудобнее и закрыл глаза, затем подумал и улегся на землю, для большего удобства, выровнял дыхание и погрузился в себя. Я искал в себе чувства. Нет, не то, что я сейчас чувствую — решимость и страх, а другие, чужеродные, те которые ощущает сейчас Лавиниэль. Я лежал так пять минут, десять, пятнадцать... Я уже начал задремывать, когда внезапно, краешком сознания ухватил за хвост чувство, которое не чувствовал доселе. Это была тоска. Глухая, безпросветная, заставляющая опускать руки и заполняющая сердце безнадежностью. Я постарался окунуться в эту тоску, пропустить её через себя, прочувствовать, одновременно мысленно говоря:
— Лавиниэль, ты же маг разума, помоги мне! Мы должны встретиться! Я хочу просто поговорить...
Тоска захлестнула меня с головой, но на самом дне этой чаши я почувствовал сожаление и мысль, нет лишь отзвук мысли:
— Хорошо...
Меня захлестнула тьма. Разумная тьма, она бережно укрыла моё сознание, а я не сопротивлялся ей, подумав только, что если ничего не выйдет, лучше бы мне и не просыпаться вовсе. Уж очень не хочется идти на завтрак дереву! Лучше тихо и мирно откинуть копыта во сне.
Внезапно тьма рассеялась, и я обнаружил себя на цветущей поляне. Цветов было так много и они были такими яркими, что я неосознанно залюбовался этим великолепием. Поляна была просто одним большим пестрым ковром, обрамляемым деревьями с ярко-зеленой листвой. На ней кто-то сидел. Я не стал приглядываться, потому что знал — это Лавиниэль. Молча любуясь цветами всех форм и раскрасок, я пошел по ковру к нему. Я знал, что для одного из нас эта встреча должна стать последней, я знал, что должен убить его, я знал... Но я шел по поляне и восхищался богатством расцветки больших кувшинок, отчего-то росших на земле. Тюльпаны, которые я сумел опознать, почему-то были раскрашены в полоску, а розы — в зелено-красную крапинку, а были еще подсолнухи...
Я подошел к Лавиниэлю. Эльф сидел в центре поляны на корточках и не шевелился. Откуда-то ко мне пришло знание, что я должен просто его ударить. Только один удар и он будет уничтожен. Не убит, а именно уничтожен, удален, как ненужный файл с жесткого диска. Я навис над ним как судья и сжал кулаки. Всего один удар! Я должен это сделать! Я уничтожу его, а все знания, которыми он владел, достанутся мне в единоличное пользование. Ведь вся эта поляна, все цветы на ней — это знания. И он сделал главную ошибку — пустил меня к себе. И теперь мне нужно только ударить, но я медлил.
Стоя напротив Лавиниэля, я молчал. То ощущение чужих чувств никуда не делось, наоборот, оно стало гораздо мощнее и превратилось в мои ощущения. Я чувствовал его обреченность, и понимал, что эльф не станет сопротивляться, ведь он уже приготовился к смерти. Поэтому он и позвал меня к себе, чтобы я помог ему окончательно уйти, помог прервать его псевдосуществование. Лавиниэль не произнес ни слова. Он знал, что я все понял и просто ждал, не поднимая на меня взгляд. Он ждал удара, он ждал своего конца... но я разжал кулаки и просто опустился перед ним на корточки, машинально стараясь не раздавить ни одного цветка. Я так и не смог заставить себя ударить его. Я опустил взгляд и тихо произнес: