Бегом на шпильках
Шрифт:
— Думаю, ты хочешь прикупить себе чего-нибудь новенького из одежды, — говорит Бабс. — Если я еще хотя бы раз увижу тебя в этом тоскливом розовом топике, я лично сорву его с тебя и порежу на мелкие клочочки. Давай-ка отправляйся в город и сотри в пыль свою кредитку. Только учти, ничего бесформенного, никаких мешков. Иначе поедешь сдавать все обратно.
— Но, — умоляю я, — я и так уже потратила сотню фунтов на трусики.
— Что еще за трусики?
— Обычные, женские трусики, Барбара.
— Что?!
— Бабс, ведь я же не героиня порнофильма, я еду в обычное путешествие, и это просто чтобы не заниматься стиркой каждый день.
— Натали, но ведь ты и не монашка. В любом случае я говорю о твоей прощальной вечеринке. Пожалуйста, сделай мне одолжение: купи себе хорошее нижнее белье. Хорошие трусики весьма полезны для душевного здоровья. И какие-нибудь новые туфли. Что-нибудь повульгарнее. И платье. Платье, останавливающее дорожное движение. Все равно до девяти никто не придет. А сейчас только три, так что у тебя еще уйма времени. Давай, давай, вперед!
Кладу трубку и еще раз проверяю список. Чипсы — есть; морковь — есть; соусы — есть; орешки — есть; апельсиновый сок — есть; спиртное — есть; еще спиртное — есть; дополнительное спиртное — есть; резервное спиртное — есть. Что еще нужно людям? Может, купить побольше туалетной бумаги? Не знаю, почему я позволила Бабс уговорить меня на эту Прощальную вечеринку. Последний раз, когда я что-то «отмечала» у себя в квартире, — это новоселье. Кошмар, ставший сильнейшим ударом по моему самолюбию. Первые гости появились в 22:40, — да и то это оказались мой бывший бойфренд со своей новой подружкой.
Надеюсь, я извлекла соответствующие уроки из той душевной травмы. Сегодня я пригласила всех своих знакомых, включая врагов. Я только что листовки с приглашениями на улицах не раздавала. Я даже соседей пригласила — чтобы не выступали по поводу шума. И теперь подумываю, а не заказать ли массовку через эскортное агентство. Или взять напрокат картонных Сталлоне из видеомагазина. В запасе у меня — мама, Сьюзан и Мартин Трепач.
В общем, я решаю прекратить нервничать и пробежаться по магазинам.
Почему я еду в Кенсингтон? Это же на другом конце Лондона. И что я делаю, расплачиваясь за пару розовых домашних туфель из змеиной кожи? Кто мне скажет, как это трусики могут стоить полсотни фунтов? И к тому же давно пора бы знать, что мне идет только темно-синее. Что заставило меня выложить целую кучу денег за прозрачный лиловый топик с оборочками и всего двумя тесемками там, где у всех нормальных людей пуговицы? Естественно, в магазине это смотрелось отлично: они умеют так наклонить зеркало, что даже толстуха смотрелась бы пушинкой. Неприкрытая же реальность твоего собственного зеркала — это совсем другое, гораздо более «полное» дело. Я втискиваюсь в топик, натягиваю черные брюки. Господи, до чего же они плотно сидят! Чувствую себя массивной, как автобус. Но зато выгляжу настоящей женщиной.
Снимаю все и любовно раскладываю
В 20:15 снимаю лиловый топик и облачаюсь в свой старый, темно-синий. В лиловой прозрачности я чувствую себя чересчур уж открытой: с таким же успехом можно выйти к гостям совсем голой. Не пора еще расставлять соусы? Можно ли считать чесночный соус залогом удачной вечеринки? Боюсь, что нет. Вместо этого красиво расставляю на столе спиртное. Теперь — музыка. Элвис — беспроигрышный вариант. Никто не посмеет сказать что-либо против. Самое ужасное в том, что сама-то я далеко не фанат Элвиса. Роюсь в своей коллекции компактов и ставлю Берта Бакара.
Только я заканчиваю соскребать чесночный соус в миску, а затем обратно в пластмассовый контейнер, — не хочу, чтобы меня считали «жеманной» (я точно не знаю, что это означает, но подозреваю, что чесночный соус в фаянсовых мисках — это оно и есть), — как раздается звонок в дверь. Слава богу, можно начать пить! Тяну на себя дверь и…
— Похоже, мы ошиблись дверью. Это еще что такое? — глухо рокочет Бабс.
— Привет, — широко улыбается Саймон, чей ультрамодный голубой стеганый свитер говорит сам за себя. — Мы решили прийти вовремя, придать заведению немного раскованности.
— Да-да, — нетерпеливо вздыхает Бабс. — И где же твой настоящий топик, а? Тот, что ты купила сегодня днем?
— Это он и есть.
— Расскажи кому-нибудь другому! Спрашиваю еще раз: где твой настоящий топик — тот, что ты купила сегодня днем?
— В спальне, — виновато шепчу я. — А как ты догадалась?
— Потому что я тебя знаю, — говорит Бабс, подпихивая меня в конец коридора.
— Угощайся пока чесночным соусом! — пищу я Саймону.
— Обязательно, — кричит он в ответ.
— Ну, пожалуйста, надень! — громко вскрикивает Бабс, едва замечает скомканную тряпицу на кровати. — Умоляю! Это же такая прелесть! Сногсшибательно! Просто кай-а-аф! (Она издает звук, точь-в-точь как тот, что издала соседская кошка, когда я как-то случайно наступила ей на хвост.)
Тяжело вздыхая, сбрасываю темно-синий топик и натягиваю лиловый.
— Смотри, тут бюст просвечивает, — говорю ворчливо.
— Было бы чему просвечивать, — посмеивается надо мной Бабс. — В любом случае это бюст, и его надо выставлять напоказ! В конце концов, это твоя вечеринка. И тебе решать, как ты хочешь одеться.