Бегство от реальности Саймона Рейли
Шрифт:
– Я пойду с тобой! – перебила Сулитерия.
– Зачем? – Ему не нужна была компания. Совсем.
– Я тебе помогу…
– Ладно, дело твоё, – махнул рукой Саймон, раздраженно.
Декабрина вдруг взбежала по ступеням и пристально вгляделась Саймону в глаза. От такого контакта ему стало не по себе.
– Слышала вчера, как ты с отцом спорил.
– И, что? – Саймону хотелось отодвинуться, но он почему-то не смог.
Сулитерия же наоборот коснулась своими туфлями влажной почвы, лёгкий ветерок трепал ее чёрные с
– Он не поверил, да? – Декабрина хотела что-то сообщить.
– Ну, он же не идиот, – в голосе Саймона слышалась горечь.
– А я вот – верю, – зимний месяц не спешила увеличивать расстояние.
– Ты просто не знаешь, что я псих, у которого больное воображение, – именно так о нем думали многие в Листоне.
Саймон сердился на себя из-за того разговора с Мартином Вейсом, и на видения, которые пытались дать ложную надежду на то, что всё может быть хорошо.
– Тебя всё еще не отпустило? – поинтересовалась Сулитерия снизу, но на неё внимания не обратили.
– Думаёшь, что всё пригрезилось? – усомнилась Декабрина.
– Именно так. – Ответил Саймон, сухо, стараясь больше не пересекаться с ней взглядом. – Меня убедили.
– И всё же ты сомневаешься, – зимний месяц пыталась мягко давить.
– Прогулка развеет сомнения.
– И тебе нужно так думать?
Саймон не понимал, на что Декабрина намекала.
– Вы о чём, а? – Сулитерия ощущала себя третьим лишним. Почему с ней не делятся информацией?
– Я этого не хочу. – Саймон признался через нежелание, а затем случайно встретился глазами с Декабриной и поёжился. – Но обнадёживать себя – глупо. Так падать больнее. А когда знаешь на все сто, что надежды нет, то максимум, что можешь сделать – это споткнуться.
Он бы отдал всё, лишь бы снова увидеть Карси живой. Но это было невозможно. Жестокая правда. Реальность, которую он презирал.
– Позволь разьяснить кое-что. – Декабрина была уверена в словах. – Есть у тебя дар особый, нужно лишь воспользоваться им правильно.
– А? – Саймон, застыв на месте, моргнул.
– Твой дар…
– Что со мной вчера произошло, не сумасшествие? – уточнил Саймон, чувствуя, что в душе разгорелся слабый огонёк надежды. В конце концов, Декабрина – существо необычное, и ей можно было верить в таких делах.
– Кто сказал? Отец твой, или сам так решил?
Он не знал, что ответить, а зимний месяц продолжила:
– Можешь то, что не умеют другие. Например, видеть происходящее за многие мили отсюда, или даже человеку помочь, в беду попавшему. Но я вижу, что ты пока совершенно не владеешь этим.
– Но, раньше такого не случалось.
– В том мире, откуда ты родом, вероятно, особый дар проявлялся по-другому. Ведь что-то необычное происходило? Не считая способностей к магии.
– Я мог предвидеть некоторые моменты, – признался Саймон и потом добавил, как будто собирался оправдываться, – правда, в основном
И он неловко растрепал волосы на затылке.
– Наверное, умение немного не так работает из-за нового климата, к которому не привык, – Декабрина призадумалась. – Скоро в норму всё придет.
– Акклиматизация?
– Ты кого-то спасал вчера дистанционно?
Саймон вздрогнул, его обдало жаром.
– Карси.
Сердце, казалось, что подпрыгнуло в груди, а ноги стали ватными.
Декабрина подмигнула ему:
– Вот видишь.
Саймон пошатнулся и внезапно осел на ступеньку крыльца, чувствуя в горле болезненный ком.
– Значит, Карси… – его голос дрожал. – Карси жива?
Тяжеленный груз падал с его души, казалось, будто тело становилось легким, как воздушный шарик, и что-то непонятное шекотало в голове.
– Да, – сказала Декабрина, присевшая рядом. Она его не касалась, потому что от таких контактов людям становилось холодно.
Сулитерия смотрела в другую сторону, обиженно отвернувшись из-за игнора, и не могла наблюдать эту сцену.
– Солнышко, – Саймон не мог сдержать слёз, впившись ногтями в колени. – Мы встретимся. Я обещаю.
Разбитое сердце почему-то отозвалось болью, и пришлось приложить руку. Саймон сидел, смотря перед собой, сквозь пелену, он чувствовал, будто оживал от глубокого и очень страшного сна. Слезы стекали по щекам и никак не хотели прекращаться.
Где-то на дереве птичка пела красивую трель и радовалась новому дню. Соловей ли это, или кто?
Декабрина в неловкости дотронулась до его плеча. Но пальцы были такими ледяными, что мороз проникал даже сквозь рубашку.
Так они и сидели, пока Сулитерия не обернулась.
– Саймон? – увидев его в таком состоянии, она сразу же ринулась к нему, но Декабрина выставила руку вперед, и колдунья остановилась.
Перед глазами все поплыло, но Саймон попытался улыбнуться. И у него даже получилось сделать это. Несмотря на то, что щеки были мокрые.
Он уже отвык чувствовать себя хоть капельку счастливым, отвык ощущать мир вокруг цветным и насыщенным. И эти ощущения казались новыми.
И тут Саймон понял, что амулет Карсилины, который висел у него на шее, давно не кажется холодным. Эта штука принимала тепло.
– Что с ним? – взволновано спросила Сулитерия.
– Всё в порядке, – ответил ей парень, неожиданно поднимаясь и делая глубокий вдох.
Он прошел мимо Сулитерии, встал на влажную землю и вытер рукавом слёзы. Трегторф не показалось? Он улыбался?
– Что ты такое сказала? – недоумевала колдунья, она давно не видела на лице у Саймона такого воодушевления.
Декабрина сидела, вытянув ноги. Она почему-то молчала. Саймон в этот момент подставил руку для маленького блестящего, словно серебро, жучка, размышляя о том, поверит ли в этот раз ему отец. Скорее всего, даже не станет слушать.