Бегство от реальности Саймона Рейли
Шрифт:
– Мы планировали выпустить передачу, в память о принцессе. «ЛистонТв» уже подписало договор с королевой…
Саймон выдохнул, остановившись возле своего стола, где стояла пустая клетка для хомяка и бросил на нее взгляд. Террариум разбили, Храбрец убежал, но его так и не нашли. Но парень все равно купил эту клетку, надеясь, что тот отыщется. Хотя, в огромном дворце шансы были минимальными. Возможно, скорпионовый хомяк уже помер от недоедания. Или его кто-нибудь съел, какая-нибудь собака Лэнди (хотя, за ней не было замечено, чтобы она испытывала тягу к пожиранию грызунов). Саймон знал, почему так сильно хотел найти зверюшку. Хомячок был ему дорог, как подарок
– Но со мной они ничего не подписывали, – Саймон перевел взгляд с домика грызуна на барона.
Понимая, что ничего не добьется, Мартин Вейс прошел к двери.
– Сколько они тебе заплатили? – спросил сын вслед.
Барон Вейс застыл, как вкопанный, прикоснувшись к дверной ручке:
– Я не…
– Ты меня не заставишь с ними разговаривать, даже за миллион Листр.
Неудавшийся опыт съемки в телешоу перечеркивал всё. Саймон боялся встречаться с журналистами. При мысли об этом подступала паника, и хотелось спрятаться.
Они с отцом часто друг друга не понимали, особенно сейчас.
Бесило, что барон Вейс пытался поведать миру о Карси. Почему он вообще тогда согласился на эксперимент дурацкого психолога? Вот, люди же хотят знать что-то о принцессе! Хотят, но не узнают. По крайней мере, не от Саймона. Его боль останется внутри.
Среди народа и так гуляла несанкционированная съемка с похорон, заснявшая его эмоции. Какая-то гадкая камера все же сумела проникнуть туда, куда запрещалось, и ее не удалось перехватить Службе Безопасности «ДС». Люди даже нашли профиль Саймона в «НаСвязи» и закидывали его своей жалостью, соболезнованиями, или нападками с оскорблениями, типа таких «Да как ты посмел убить принцессу, Случайность тебя покарает, гадёныш» (Саймону пришлось сделать свой профиль закрытым, и единственное, почему его не удалял – переписка с Карси). А в профиле самой Карсилины развели всеобщую панихиду, скидывая смайликами розы и слова сочувствия королевской семье и в целом – стране.
Саймона тошнило от такой показухи. Эти люди даже не знали Карси лично.
Большинство жителей Листона до сих пор считали, что Саймон пытался покончить с собой, и, из-за гибели принцессы, двинулся умом. В газетах то и дело появлялись статьи о том, как он опасен для общества, что его нужно изолировать. Его даже преследовали летающие камеры, от которых иногда приходилось отбиваться палкой или чем попало и затаптывать. Некоторые, издания желтой прессы вообще писали, что Саймон виноват в смерти Карсилины, убил её в приступе аффекта, а на видео с похорон вообще притворялся. У барона Вейса хватало терпения всё опровергать, но народ, который верил в эту ахинею, злился и требовал, чтобы его сына принудительно отправили на лечение. Один тип из пигистерства (министерства) даже приходил к Вейсу в особняк, собираясь помочь с финансированием лечения Саймона в психиатрической клинике, за что, в корректной форме был послан подальше с просьбой «не заявляться».
Мартину Вейсу надоедала такая запутанная ситуация вокруг его ребенка. Барон твердо решил, что нужно дать людям лишний повод для сплетен, рассказав о том, как Саймон на самом деле относился к принцессе, и как погибла Карси. Может, тогда люди отвяжутся и перестанут беспокоить парня? Вейса уязвляло, как люди отзывались о его сыне. Весь Листон только и разносил разные дурацкие слухи.
"Неправильная известность"
Саймон не гнался за титулом «знаменитость»,
Репутация лишившегося рассудка, сумасшедшего всё усложняла. Выслушивать от незнакомцев упреки в свой адрес или слова сожаления выше его сил. Лучше вообще на улицу не выходить! И, плевать. Пусть изолируют, это все равно ничего не решит.
Саймон знал, что даже изоляция не поменяет его настроение к худшему. Потому что хуже уже нельзя. Не все ли равно, как он проведет оставшееся время до истечения пятилетнего срока, про который рассказала Богиня Случайность?
***
Последние месяцы, преподаватель по самодисциплине, мистер Зорт, решил позаниматься с Саймоном индивидуально. Он понимал, как тяжело тот переживал, смерть Карси, и пытался помочь справляться с негативом. Благодаря усиленным нагрузкам в учебе и этим занятиям Саймон отвлекался от мрачных мыслей, ни к каким, и апатии. Они с преподавателем часами, чуть ли не каждый день после занятий, сидели в душном кабинете и пытались сдвинуться с мертвой точки.
– Понимаешь, Саймон, – Говорил Мистер Зорт, поправляя съехавшие на бок очки, – боевому магу, что бы ни случилось, очень важно оставаться спокойным. Ну, или, хотя бы казаться таковым для других, вводить в заблуждение. Нельзя позволять противнику наслаждаться страданиями, ведь он победит, раз сумеет вывести из равновесия…
– Да, знаю, читал теорию…
– Теория без практики – всё равно, что кузнечик без лап. Нужно тренироваться блокировать негатив. Ты подрываешь себя, этого допускать нельзя. Будем учиться выживать.
Саймон без особого энтузиазма кивнул, мистер Зорт встал из-за стола и подвёл его к доске.
– Итак, практическая часть. Что бы я сейчас не сказал, тебе важно оставаться спокойным. Без гнева, без печали, просто в нейтралитете.
Мистер Зорт окинул парня оценивающим взглядом и спросил: «Готов?».
– Да.
– Точно?
– Да, можете начинать, – Саймон понимал, что не чувствует совершенно ничего.
– Что бы я ни сказал, не поддавайся чувству. Разум – вот что важно.
(Как будто у Саймона оставались сейчас какие-то чувства?)
И начал говорить.
А говорил Мистер Зорт очень неприятные вещи, стараясь разозлить. Но Саймон стоял бледным призраком, и все высказывания словно пролетали через него, не врезаясь.
– …думаю, что в скором времени тебя изолируют. Кажешься людям опасным. Может, это и хорошо. Частная больница для душевнобольных пойдет на пользу, Мартин Вейс отвалит за твое пребывание там очень приличную сумму. Боюсь, что придется провести в четырех стенах палаты большую часть жизни…
Саймон апатично хмыкнул:
– Мне все равно, – его тон был уставшим, он даже если хорошо постарается не испытает чего то яркого.
– Неужели? – удивился Мистер Зорт, думая, как бы еще воздействовать. Он и сам понимал, что парень просто существовал, отключившись от мира.
Саймон же не ответил, смотря куда-то сквозь преподавателя.
Так продолжалось не одно занятие. Мистер Зорт начинал думать, что его методы действуют (хотя, действовала лишь апатия Саймона), пока не решился на более сложный шаг, телепатию.