Бегство от страсти
Шрифт:
Это, конечно, была не любовь. Их общение доставляло ей такое же удовольствие, как красивый букет цветов или флакон дорогих духов. Сами по себе такие подарки мало что значат, но они приносят радость.
— Вы обворожительны, — говорил ей в это время Энтони. Флер отвернулась, потому что его губы были слишком близки к ней. — Если бы в этом доме жил кто-нибудь еще, кроме Нормана, у меня возникли бы самые худшие подозрения. В данной ситуации, однако, я постараюсь возместить его недостатки и постучу к вам
Было слишком явно, — что он имеет в виду. Флер отошла к окну.
— Вы ошибаетесь, — сказала она, стараясь говорить как можно более холодным тоном. — Я не та, за кого вы меня принимаете.
— Вы восхитительны, — заявил он, — и этого достаточно.
— Вы неисправимы, — вспыхнула Флер и добавила твердо: — Я вижу, что должна ответить вам ясно и недвусмысленно. Мой ответ «нет», но тем не менее я признательна вам за ваше внимание.
— Вы это говорите не всерьез.
— Очень даже всерьез.
— Для чего вы бережете себя? Для старости? Разве вы не читали, что написано на солнечных часах в розарии: «Спешите рвать бутоны роз»?
— Вы считаете себя розовым бутоном?
— Не себя, вас, — отвечал Энтони. Несмотря на ее сопротивление, он поцеловал ее пылко и страстно.
— Прошу вас… прошу… — умоляла Флер. Но Энтони только смеялся. Он целовал ее снова и снова, увлекая своей страстностью, безмолвно, но яростно пытаясь подчинить ее себе.
— Нет! Нет! Нет! — Флер изо всех сил оттолкнула его. — Я ненавижу вас! Я ненавижу всех мужчин!
— Я научу вас любить меня, Флер… позвольте мне научить вас.
— Оставьте меня! Я знаю, я сама виновата — я не должна была приходить сюда с вами.
— Вы избавили меня от призраков… Я очень благодарен. — В словах Энтони звучало притворное смирение.
Несмотря на решимость оставаться суровой, губы Флер дрогнули в улыбке.
— Мне пора домой, — сказала она, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Сейчас уже больше четырех.
— Половина пятого, — торжествующе провозгласил Энтони, взглянув на свои часы.
Флер вскрикнула.
— Я так и знала, что попаду с вами в беду.
— Боже мой! Хорошенькое обвинение мужчине, когда вы только и делали, что твердили «нет».
Она засмеялась и выбежала в сад.
Но слова, которыми она собиралась проститься с Энтони, замерли у нее на губах. К беседке подходил сэр Норман, который явно все слышал.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Однажды, вскоре после того, как Артур Гартон женился второй раз, Флер неожиданно рано вернулась домой после вечеринки и застала мачеху в гостиной с молодым человеком.
Еще за дверью она услышала возню, а когда вошла, Сильвия и ее приятель отпрянули друг от друга. Своим появлением Флер нарушила очень интимную сцену.
Она долго не
Этот момент живо возник в ее памяти, когда сэр Норман подошел ближе. Флер испытала острое чувство стыда.
Она пыталась принять небрежный, безмятежный вид, поддержать в себе дух вызова, внутреннего протеста, но сознавала, что отступила от своих моральных принципов, и это унижало ее в собственных глазах.
— Я искал вас, мисс Гартон, — сказал сэр Норман, и ей показалось, что голос его звучал особенно неодобрительно. — Моя мать проснулась, вы ей нужны.
— Иду. Я не знала, что уже так поздно.
— Это моя вина, Норман, — вмешался Энтони Эшвин. — Тебе следует возложить всю ответственность на меня.
— Именно это я и собирался сделать, — спокойно ответил сэр Норман.
Их обоюдная неприязнь была слишком очевидной. Флер торопливо направилась к дому.
— С вашего разрешения, я должна спешить, — сказала она, и, прежде чем кто-либо из мужчин успел ответить, ее уже не было с ними.
Пробегая по саду, Флер чуть не плакала.
— Ну что я за дура! — упрекала она себя. — Нужно мне было ввязываться во все это! Я ненавижу Энтони Эшвина! Я ненавижу всех мужчин!
Флер взбежала по широкой лестнице и, остановившись у двери спальни миссис Митчэм, поправила рассыпавшиеся волосы и постаралась отдышаться. Потом она постучала.
Ответа не последовало, и она постучала снова. Дверь внезапно открылась. За ней стояла Эванс, приложив пальцы к губам.
Прежде чем Флер успела вымолвить хоть слово, Эванс вышла в коридор и очень осторожно закрыла за собой дверь.
— Не шумите, — упрекнула она Флер. — Она еще не проснулась. После такой ночи отдых ей на пользу, не будем уж говорить, кто в этом виноват.
— Но я не понимаю. Я думала…
Флер умолкла. Значит, миссис Митчэм ее не звала. Сэр Норман солгал. Почему?
Вернувшись к себе в комнату, она вновь и вновь размышляла: какими он руководствовался побуждениями? Неприязнью к Энтони?
Неужели он мог настолько поддаться этому чувству, чтобы солгать человеку, состоящему у него на службе? Ведь эта ложь не могла не выплыть наружу!
«Я ничего не понимаю», — подумала Флер.
Она нервно металась по комнате, чувствуя, что появление Энтони вовлекло ее в цепь интриг, к которым благоразумнее было бы не иметь никакого отношения.
Бархем знал, что Энтони был у нее в гостиной. Сэр Норман застал их наедине в беседке… Все это было крайне неприятно и заставляло Флер чувствовать себя униженной.
«Я уеду», — сказала она себе.
Но Флер знала, что не хочет уезжать. Она не лгала, говоря Энтони, что полюбила Прайори.