Бегство в Опар

Тем, кто не знаком с “Хэдоном из Древнего Опара”, первым томом серии “Древний Опар”, следует обратиться к прилагаемой карте. На ней представлены два моря, расположенные в центре Африке, которые существовали примерно 10000 до н.э. Климат в ту далекую пору был намного дождливее теперешнего. Сегодняшние озера Конго и Чад были огромными водными резервуарами пресной воды, равными или превосходившими нынешнее Средиземное море. Ледниковый период кончался, но значительная часть британских островов и Северной Европы была покрыта льдом. Средиземное море находилось на сто-двести футов ниже своего современного уровня. Теперешнюю пустыню Сахару устилали обширные пастбища, пересекали реки, украшали пресные

озера; она гостеприимно принимала миллионы слонов, антилоп, львов, крокодилов и множество других зверей — увы, некоторые виды ныне перестали существовать вовсе.

На карте Центральной Африки вы найдете также остров Кхокарса, на котором впервые зародилась земная цивилизация, крупные города, выросшие вокруг Великого моря Кему и Великого моря Опар — Кемувопар. Предыстория и история народов, населявших земли вокруг этих морей, представлена в Хронологии Кхокарсы в первом томе.

Упомянутая карта — модификация карты, включенной в первый том, а та, в свою очередь, является видоизмененным вариантом карты, иллюстрирующей работу Франка Брюкеля и Джона Харвуда “Наследие Пламенеющего Бога, эссе по истории Опара и его связи с другими древними культурами ”. Данная работа была напечатана в “The Burroughs Bulletin”, издателем которого является Вернель Кориэль

Дилогия, по-существу, корнями своими произрастает из книг об Опаре из “Тарзановской” серии; автор еще раз благодарит Гилберта Бэрроуза за разрешение написать эти произведения. Ходят слухи, что эта серия основывается на переводе золотых табличек, описанных Эдгаром Райсом Бэрроузом в “Возвращении Тарзана”.

Хэдон оперся на меч и ждал смерти. Стоя у входа в пещеру, он смотрел вниз на горный склон. Он еще раз покачал головой. Не подверни Лалила лодыжку, их положение могло бы оказаться не столь безнадежным.

К выходу вел крутой откос; последние пятьдесят ярдов можно было преодолеть только ползком. В сотне ярдов от внутреннего прохода стояли отвесные скалы — высотой футов сто и шириной шестьдесят ярдов. Они образовывали нечто вроде наружного входа. Отсюда, словно острые края наконечника стрелы, стены резко уходили внутрь. Склон и стены сходились на самом острие наконечника стрелы. Сейчас Хэдон стоял в узком отверстии. Здесь от скалистого выступа дюймов десять высотой начиналась тропа, которая затем тянулась на сотню футов под углом немного меньше сорока пяти градусов; высота ограничивающих ее утесов быстро уменьшалась.

Тропа выходила на вершину утесов с совершенно ровной поверхностью. Вдали виднелся дубовый лес. Пространства между отвесными скалами внутреннего прохода как раз хватало на то, чтобы сражаться мечом. Хэдон обладал преимуществом перед любым нападающим: тому, прежде чем предстать перед ним, придется преодолеть крутой склон. Положение воина не могло быть устойчивым. Хэдон же, напротив, стоя на каменистом выступе, имел относительно удобную позицию.

Преследователи и думать не могли о лобовой атаке: вертикальные утесы простирались по обе стороны на пять миль. Солдаты сумели бы пройти вдоль подножия утесов до того места, где подъем был возможен. Для этого нужно подняться и вернуться обратно по гребню утесов. На это уйдет, вероятно, восемь-девять часов. По крутой труднопроходимой поверхности они не продвинутся более, чем на полмили в час.

Но у солдат своя гордыня. Они не могут позволить одному запугать сорок. При любом раскладе — при лобовом или обходном нападении, у Авинет, Абет, Хинокли, Кебивейбеса и Паги будет достаточно времени, чтобы углубиться в лес. Солдаты знать не знают о травме Лалилы и потому посчитают, что он остановился здесь только для того, чтобы дать беглецам затеряться в лесах. Однако солдаты вскоре убедятся в том, что им противостоит человек, который был победителем Великих Игр и которого обучал самый искусный фехтовальщик империи Кхокарса.

Где-то у подножия минутах в двадцати пути солдаты упрямо продвигались вперед. Впереди пять собак, сгоравших от нетерпения, рвущих лапами землю, поросшую редкой травой, и то и дело скользившими на

каменистом грунте. Троица — охотничьи псы с острым нюхом рычали, едва учуяв следы преследуемых. Пара псов — служебные собаки, происходящие от диких сородичей, обитавших в прериях; они достигли размеров взрослого самца-леопарда, и, не обладая выносливостью своих предков, начисто лишились страха перед людьми. В их дрессировку включалось нападение на вооруженных рабов. Если раб убивал трех спущенных на него псов, его освобождали. Случалось такое редко. Чуть ниже, на пристойном расстоянии позади собак и их дрессировщиков, одиноко шел офицер. Это был крупный мужчина; на голове его красовался конической формы бронзовый шлем, на верху которого щегольски торчало длинное воронье перо. Его меч, еще покоившийся в кожаных ножнах — длинное, слегка изогнутое, тупоконечное оружие нуматену. На такое же оружие опирался сейчас и Хэдон; значит, именно офицер станет его первым противником. Это определялось кодексом нуматену. Офицер будет опозорен, если пошлет низшего по званию противостоять другому нуматену. Но отнюдь не всегда все происходило, как в старые времена. Попадались люди, носившие тену, не имея на то права, что, однако, не вызывало возражений. Законы чести переступались, как нарушалось и многое другое в эти беспокойные времена.

Позади офицера беспорядочной группой двигались тридцать солдат. На них бронзовые шлемы с кожаными наушниками и наносниками, кожаные латы и кожаные же килты. На спинах солдаты несли небольшие круглые бронзовые щиты, в руках длинные копья с бронзовыми наконечниками. Карабкаясь, солдаты облегчали себе задачу, втыкая копья в землю. Короткие острые мечи ждали своего часа в ножнах. Сзади, под щитами, топырились кожаные мешки с провизией.

Позади солдат шли четверо крестьян в килтах из папирусного волокна. Спины их прикрывали крупные деревянные щиты, на широких кожаных поясах висели короткие мечи в ножнах. В руках крестьяне держали охотничьи копья, с поясов свисали пращи и сумки для метательных камней. Они были уже недалеко, так что Хэдон мог узнать их — сыновей фермера, в доме которого остановился отряд Хэдона, чтобы добыть пищу. В тот раз, даже не предприняв попытки оказать сопротивление, крестьяне сбежали. Но Авинет, разгневанная их отказом проявить гостеприимство, неосторожно назвала себя. Крестьяне, должно быть, отправились к ближайшему армейскому посту уведомить командира. Тот послал этот невеликий отряд за дочерью Минрута, Императора Кхокарсы. А заодно и за Хэдоном и двумя другими. Авинет, несомненно, вернут назад живой, а вот каков приказ относительно остальных? Захватить живыми и возвратить на суд Минрута? Вероятно, их подвергнуть публичным пыткам и затем казнят. Лалилу, к которой он испытывает страсть, Минрут сделает своей наложницей. Наверное. А может и убить после истязаний. Или в своем безумии перенести гнев на Абет, дочь Лалилы.

Проводники с собаками были вооружены кинжалами и пращами. Итак, всего девять метателей из пращи. В его положении праща — самое смертоносное оружие, с которым ему придется встретиться. Увы, здесь нет простора, достаточного, чтобы увернуться от свинцового снаряда, несущегося со скоростью шестьдесят миль в час, хотя солдатам непросто будет занять нужную позицию, если он не станет сидеть сложа руки. Хэдон обернулся — взглянуть на круто срезанную тропу к Лалиле. Она сидела в конце ее, футах в двухстах. Солнце играло на белой коже и длинных золотистых волосах красавицы. Большие фиалковые глаза издали казались черными. Лалила изогнулась, массируя левую лодыжку, пыталась улыбнуться, но улыбки не получалось.

Хэдон направился к ней — и, приближаясь, почувствовал сильное желание и горькую печаль. Лалила такая восхитительная, влекущая, он так любит ее, но их обоих ждет близкая смерть.

— Я хотела бы, Хэдон, чтобы ты сделал это, — сказала она, показывая на длинный кинжал, лежавший на земле возле нее. — Я предпочитаю, чтобы ты убил меня сейчас и убедился, что я мертва. Я не уверена, что у меня хватит сил вонзить лезвие себе в сердце, когда наступит час. Мне не хочется попасть в руки Минрута. Но… я все еще надеюсь… возможно… я потом смогу убежать. Я не хочу умирать!