Бегущая с демоном
Шрифт:
— Это и привело вас в Хоупуэлл? Вы ведь не похожи ни на водителя-дальнобойщика, ни на торговца, ни на страхового агента.
Он скупо улыбнулся ей.
— Именно это и привело.
— И куда вы сейчас? — она взяла у него деньги, даже не взглянув на них. — Если мой вопрос не слишком дерзок.
— Да нет. Сказать по правде, сейчас я собираюсь пойти в свой номер и немного отдохнуть. Я долго ехал, почти не спал. Устал жутко. — От слова «спал» по его телу пробежал холодок.
— Вы остановились в отеле «Линкольн»? — спросила она.
— Да, на несколько дней.
— Так, может, мы еще будем видеться здесь?
Он вновь улыбнулся, получая удовольствие от ее взгляда.
— Не вижу причин избегать
Она вернула улыбку.
— И еще кое-что получше, — Джози взглянула ему в глаза без тени смущения. — Увидимся, Джон.
Рыцарь Слова повернулся и вышел навстречу дневному пеклу, окрыленный надеждой и немного смущенный.
За столиком в глубине кафе, где сидели Старина Боб и его приятели, невидимый среди них, демон наблюдал, как он выходит на улицу.
Глава 10
Ночь. Небо ясное, полная луна зависла над восточным горизонтом, окруженная сияющим ореолом. Звезды заполняют густую темноту яркими серебряными крапинками, а ветерок, касающийся кожи, прохладен и мягок. Он некоторое время стоит, глядя в небо, думая, что безумие мира никак не отразилось на этой величественной картине. Хотелось бы ему найти способ успокоить безумие, залечить раны… Но сразу вспоминает, как обстоит дело.
Потом он снова в движении: уверенно бежит трусцой по бетонному шоссе в город, уже слыша стоны и крики. Загоны находятся в двух милях отсюда, но жертв в них так много, что звуки заполняют все пространство вокруг. Город ему знаком. Он находится где-то не то в Канзасе, не то в Небраске. Все деревни опустели. Когда-то здесь растили зерно, а теперь вокруг лишь голые равнины и море пыли. Никто не живет в деревне. Все поля высохли. Животные погибли. Все жители согнаны и заперты в загонах существами, которые тоже были прежде людьми. В тишине ночи слышны лишь жужжание и гудение насекомых да сухой шорох листьев по камню.
Пожиратели вылезают из тени, когда он проходит мимо, но держатся на расстоянии. Он Рыцарь Слова, и у них нет власти над ним. Они это чувствуют и не лезут на рожон. Они — существа, руководимые инстинктом; реагируют на знакомые им вещи в людях, как их предки реагировали на кровь. Он-то хорошо знает, кто они такие. Этот урок он усвоил давно, когда еще жива была надежда, и он считал, что может что-то изменить. Пожиратели — сила природы, они повинуются скорее инстинкту, нежели разуму. Они не думают — им это не нужно. Они созданы реагировать, а не думать. Слово создало их по причине, которой Джон Росс не понимает. Они — часть равновесия в жизни, остающиеся загадкой для него. Их привлекают темные эмоции, обуревающие людей. Они появляются, когда эти эмоции нельзя более сдерживать. Пожирают их, сводя с ума свои жертвы. Будь у них больше времени, места и смелости, они бы разрушили все.
Рыцарь Слова изо всех сил пытался понять, почему все должно происходить так, но для этого он недостаточно хорошо знает человеческую природу. Поэтому все, что ему остается — это принять факт, что пожиратели — часть природы. Он может их видеть, в то время как большинство людей — не могут, поэтому он знает: они реальны. Мало кто понимает это. Мало кто даже допускает, что пожиратели существуют. Узнай они о существовании этих тварей, сейчас бы в ход пошли цитаты из Библии и детские страшилки, и люди объявили бы пожирателей порождениями Сатаны и приспешниками дьявола. Но пожиратели принадлежат Слову. Они ни хорошие, ни плохие, и назначение их слишком сложно, чтобы объяснить его двумя словами.
Он проходит через бывшую индустриальную часть города, и янтарные глаза следят за ним, плоские и безжизненные. Пожиратели ничего не чувствуют, никак не проявляют себя. Пожирателей не заботит его присутствие. Им нет до него дела. Рыцарь Слова должен зарубить это на носу, ибо в блеске их глаз ему чудится вызов и даже опасность. Но пожиратели, как его и наставляли, так же непроницаемы для эмоций, как судьба нечувствительна к молящимся. Они похожи на дождь или ветер: появляются, когда приходит их время. Так же стоит к ним и относиться.
Тем не менее ему показалось, пока он проходил мимо их темных логовищ, что они знают, кто он такой. Он ничего не мог поделать — ему все равно казалось, будто они ждут его провала. Нынче вечером будет новая проверка. Его успех прошлой ночью, казалось, перекрыл прежние поражения, но поражения были слишком серьезными. Если бы не провал в Хоупуэлле с Нест Фримарк, напомнил он себе с горечью, не было бы нужды в теперешних победах. Он помнит ее, четырнадцатилетнего ребенка, и то, как он был близок к тому, чтобы спасти ее. И как жестоко он ошибался. Он помнит демона, торжествующего даже перед лицом явной опасности. Памяти не останется. Память он унесет с собой в могилу.
Но сегодня ночью он не умрет. В руках у него сверкающая, украшенная рунами волшебная палочка, которую Госпожа дала ему много лет назад. Он использует ее, как Артур — свой Экскалибур, и верит, что нет силы, способной сокрушить его, оружия, могущего нанести ему урон, или зла, чья тьма сумеет уничтожить свет его волшебства. Это — наследие его провала, талисман, завещанный ему, когда ничего, кроме самой битвы, не осталось. Он будет сражаться, ведь сражение — это все, что у него есть. Он силен, чист, подчинен цели. Он — странствующий рыцарь, стремящийся разрешить им же самим созданную загадку. Он — Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами, и не видать ему мира во веки веков.
Он замедляет ход, подойдя близко к загонам. Отсюда уже виден дым от факелов. Здесь он прежде не бывал, но знает, что ищет. Подобное он уже видел в других городах. Всегда одно и то же — временные убежища, в которые сгоняют и запирают людей. Мужчины, женщины, дети попадают в рабство, потом их разделяют и обрабатывают, чтобы приспособить для определенной цели: их используют, лишают разума и полностью уничтожают. Таков теперешний мир — уже на протяжении семи лет. Все города Америки превращены в военные лагеря или руины. Ядерные ракеты и ядовитый газ, а также дефолианты уже использовались прежде, когда еще были правительства и армии. Затем все это было упразднено, а на смену пришли одиночные, устаревшие виды оружия, ибо правительства и армии стали исчезать, а уровень дикости рос. Вашингтон был уничтожен. Нью-Йорк лежал в развалинах. Атланта, Хьюстон и Денвер возводили стены и запасались оружием, начав систематически истреблять всех, кто приближался. Лос-Анджелес и Чикаго превратились в поля битвы с демонами и их последователями. Битвы велись бесконечно. В этом кровопролитии причина войн была утрачена.
Кое-где были места — такое Рыцарь слышал — где безумию еще сопротивлялись, но ему такие не попадались. Техника находится на грани упадка. Самолеты не летают, корабли не плавают, поезда не движутся. С приходом каждого нового дня, со смертью каждого человека знания исчезают. Число демонов увеличивается, их цель — покончить с остатками человеческого разума и сломить их сопротивление. Безумие, знаменующее собой начало конца, продолжает нарастать.
Но Рыцарь сражается, единственный защитник Слова, прикованный к судьбе за то, что не смог предотвратить безумие, когда еще был шанс. Он движется из города в город, из одного военного лагеря в другой, освобождая несчастных, заключенных в клетки, надеясь, что они убегут в лучшие места, что один-два человека смогут изменить баланс сил. Ничего особенного он не ждет. Любая надежда — это роскошь. Не стоит баловать себя. Он должен держаться, потому что поклялся. И больше нет ничего, что имело бы значение.