Бегущий человек

Кинг Стивен

Камеры записывали все, посылая в прямой эфир каждое ее слово, каждый жест. В течение секунд малейшее изменение выражения ее лица становилось достоянием зрителей всей Северной Америки и половины планеты. Ричардса это вполне устраивало. Более чем. Ричардс почувствовал, как гулко забилось сердце. Он знал, что в нем просыпается надежда.

Крик души Амелии какое-то время оставался без ответа. За будкой КПП шло интенсивное обсуждение ситуации.

— Очень хорошо, — прошептал Ричардс.

Она искоса взглянула на него.

— Думаешь, трудно притвориться испуганной? Мы не в одной лодке, что бы ты там ни думал. Но я хочу, чтобы ты спасся.

Ричардс впервые обратил внимание, как совершенна ее грудь, обтянутая черно-зеленой блузой. Совершенна и, пожалуй, желанна.

Впереди

загремело, заклацало. Амелия громко вскрикнула.

— Это танк, — поспешил успокоить ее Ричардс. — Все нормально. Всего лишь танк.

— Он отъезжает, — воскликнула она. — Они решили пропустить нас.

— РИЧАРДС! СЛЕДУЙТЕ К СТОЯНКЕ ШЕСТНАДЦАТЬ. ВОЗДУШНАЯ ПОЛИЦИЯ БУДЕТ ЖДАТЬ ВАС ТАМ, ЧТОБЫ ВЫ МОГЛИ ЕЙ СДАТЬСЯ!

— Хорошо, — кивнул он. — Тронулись. Когда отъедем на полмили от ворот, остановись.

— Твоими стараниями меня все-таки убьют, — обреченно молвила она.

Пневмокар приподнялся на четыре дюйма над асфальтом и поплыл к воротам. Ричардс весь подобрался, ожидая, что за воротами притаились Охотники, чтобы броситься на него, но они проехали без помех. Асфальтированная дорога вела их к терминалам. Стрела с цифрами над ней указывала, как добраться до стояночных мест 16–20.

Там его поджидали копы, укрывшись за желтыми заграждениями.

Ричардс понимал, что при первом же подозрительном движении они разнесут пневмокар в клочья.

— Остановись, — приказал он, и она тут же нажала на педаль тормоза.

Реакция последовала незамедлительно.

— РИЧАРДС! ПРОДОЛЖАЙТЕ ДВИЖЕНИЕ К СТОЯНКЕ ШЕСТНАДЦАТЬ!

— Скажи им, что мне нужен мегафон, — прошептал Ричардс. — Пусть они оставят его в двадцати ярдах от пневмокара. Я хочу поговорить с ними.

Она прокричала требование Ричардса, и они замерли в ожидании. Вскоре мужчина в синей униформе выбежал на дорогу и положил мегафон в двадцати ярдах от пневмокара. Выпрямился во весь рост, постоял, помня о том, что сейчас его видят пятьсот миллионов людей, потом ретировался за заграждения.

— Вперед, — скомандовал Ричардс.

Они подползли к мегафону. Когда водительская дверца поравнялась с ним, Амелия открыла ее, подняла мегафон, втащила в кабину. Красно-белый. С эмблемой «Джи-Эй».

— Отлично. Далеко до основного корпуса?

Она прищурилась.

— С четверть мили.

— А от стоянки шестнадцать?

— Вполовину меньше.

— Хорошо. Очень хорошо. Превосходно. — Он почувствовал, что непроизвольно кусает губы, постарался взять себя в руки. Болела голова. Кровь кипела от избытка адреналина. — Едем дальше. Остановишься у въезда на стоянку шестнадцать.

— А что потом?

Он безрадостно улыбнулся.

— Потом? Потом будет последний и решительный бой Бенджамина Ричардса.

…Минус 036, отсчет идет…

Когда она остановила пневмокар у въезда на стоянку 16, ответ не заставил себя ждать.

— ПРОДОЛЖАЙТЕ ДВИЖЕНИЕ, — потребовал динамик. — ВОЗДУШНАЯ ПОЛИЦИЯ ОЖИДАЕТ В ТЕРМИНАЛЕ.

Ричардс впервые поднес мегафон ко рту.

— ДЕСЯТЬ МИНУТ. МНЕ НАДО ПОДУМАТЬ.

Наступила тишина.

— Разве ты не понимаешь, что подталкиваешь их к убийству? — сдавленным голосом спросила она.

Он хохотнул.

— Им понятно, что я намерен их провести. Они только не знают как.

— Ты не сможешь, — покачала она головой. — Неужели тебе до сих пор это не ясно?

— Может, и смогу, — возразил он.

…Минус 035, отсчет идет…

— Послушай.

Когда Игры только зарождались, все говорили, что это самое грандиозное развлечение всех времен и народов и мир не видывал ничего подобного. Но ничто не ново под луной. Римские гладиаторы ничем не отличались от нас. Была еще одна игра. Покер. В покере высшая категория — стрит-масть [16] в пиках. Но самый сложный вариант покера — на пяти картах. Четыре у тебя на руках, пятая лежит на столе рубашкой вверх. За пять или десять центов можно остаться в игре. Но

чтобы посмотреть невскрытую карту соперника, надо выложить полдоллара. С нарастанием ставок растет и цена невскрытой карты. И после дюжины кругов торговли, когда на кон поставлены все твои сбережения, дом и машина, невскрытая карта ценой сравнивается с твоей жизнью. «Бегущий человек» — то же самое. Только у меня нет денег на ставки. У них люди, оружие, время. Мы играем их картами, по установленным ими правилам, в их казино. Если меня ловят, значит, я проиграл. Но, может, мне есть чем потягаться с ними. Я позвонил в службу новостей в Рокленде. Служба новостей — это моя десятка пик. Им пришлось пропустить меня, потому что я был у всех на виду. Они уже не могли без шума разделаться со мной, как попытались на первом кордоне. Ирония судьбы: именно благодаря Играм фри-ви пользуется такой популярностью. Нам вдалбливают, что все показанное по фри-ви — правда. Поэтому если вся страна увидит, как полиция убивает добропорядочную женщину-заложницу, люди поверят, что так оно и было. На такой риск власти пойти не могут. Сеть и так испытывает дефицит доверия. Забавно, не правда ли? Мои люди здесь. На дороге уже случились беспорядки. Если копы и Охотники откроют огонь, может произойти непредсказуемое. В свое время один человек посоветовал мне держаться ближе к своим. Он и представить себе не мог, как оказался прав. Они только потому так со мной церемонятся, что такие, как я, уже здесь, рядом.

16

Высшая категория, обычно определяется по договоренности: то ли стрит-масть, то ли каре.

Мои люди — это валет пик.

Дама пик, естественно, ты.

Я — король, мужчина в черном с мечом.

Эти карты у меня на руках. Пресса, возможность крупных беспорядков, ты, я. Четыре карты — ничто. Их может побить пара двоек. Без туза пик они — мусор. А с тузом их перебить невозможно.

Внезапно он схватил ее сумочку из искусственной крокодиловой кожи с серебряной цепочкой и засунул в карман пиджака. Тот заметно оттопырился.

— Туза у меня нет. Но я мог бы иметь его, если б позаботился об этом заранее. А что у меня есть, так это лежащая на столе карта, та самая, которую никто не знает. Поэтому у меня только один выход — блефовать.

— У тебя нет ни единого шанса, — мрачно бросила она. — Чем тебе поможет моя сумочка? Перестреляешь их из тюбика губной помады?

— Я думаю, они так долго вели нечестную игру, что уже просто не способны играть по-другому. Они трусливы, а потому у них не хватит духа рискнуть и вывести меня на чистую воду.

— РИЧАРДС! ДЕСЯТЬ МИНУТ ИСТЕКЛИ!

…Минус 034, отсчет идет…

— СЛУШАЙТЕ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО! — Его громовой голос покатился по аэродромному полю. Толпа притихла. — В КАРМАНЕ МОЕГО ПИДЖАКА ДВЕНАДЦАТЬ ФУНТОВ ДИНАКОРОВОЙ ПЛАСТИКОВОЙ ВЗРЫВЧАТКИ, ТОЙ САМОЙ, ЧТО ЗОВЕТСЯ «ЧЕРНЫМ ИРЛАНДЦЕМ». ДВЕНАДЦАТИ ФУНТОВ ВПОЛНЕ ДОСТАТОЧНО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РАЗНЕСТИ ВСЕ И ВСЯ В РАДИУСЕ ТРЕТИ МИЛИ, И, ВОЗМОЖНО, ХВАТИТ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СДЕТОНИРОВАЛО ТОПЛИВО В ПОДЗЕМНЫХ ХРАНИЛИЩАХ АЭРОПОРТА. ЕСЛИ ВЫ НЕ БУДЕТЕ СКРУПУЛЕЗНО ВЫПОЛНЯТЬ МОИ ИНСТРУКЦИИ, Я ОТПРАВЛЮ ВАС ВСЕХ В АД. ПРЕДОХРАНИТЕЛЬ СНЯТ, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ВЗРЫВАТЕЛЬ АКТИВИРОВАН. ДОСТАТОЧНО ОДНОГО МОЕГО ДВИЖЕНИЯ, И ВЫ МОЖЕТЕ ЗАСУНУТЬ ГОЛОВЫ МЕЖДУ НОГ И НА ПРОЩАНИЕ ПОЦЕЛОВАТЬ ВАШИ ЗАДНИЦЫ.

Толпа ответила сдавленными криками. Полиция внезапно поняла, что сдерживать ей никого не надо. Мужчины и женщины валом повалили к воротам, исчезая за циклопическим забором. Их лица перекосило от страха.

И копов, похоже, так и подмывало сделать ноги. По выражению их лиц Амелия видела, что они верят каждому слову Ричардса.

— РИЧАРДС? — загремел голос. — ЭТО ЖЕ ЛОЖЬ. ВЫХОДИ.

— Я ВЫХОЖУ, — ответил он. — НО СНАЧАЛА ВЫСЛУШАЙТЕ МОЙ НАКАЗ. ПОДГОТОВЬТЕ К ВЫЛЕТУ САМОЛЕТ С ПОЛНЫМИ БАКАМИ И МИНИМУМОМ КОМАНДЫ. МНЕ НУЖЕН «ЛОКХИД/ДЖИ-ЭЙ» ИЛИ «ДЕЛЬТА СУПЕРСОНИК». С ПОЛЕТНЫМ РАДИУСОМ НЕ МЕНЬШЕ ДВУХ ТЫСЯЧ МИЛЬ. НА ЭТО ВАМ ДАЕТСЯ ДЕВЯНОСТО МИНУТ.