Бегущий по лезвию 2
Шрифт:
Декард не собирался спорить. Тирелл, пока был жив, всегда вызывал в нем отвращение. Кроме того, все, что он узнал недавно — все те мрачные сведения, полученные от племянницы Тирелла Сары, — только усугубили впечатление.
— Ладно, — сказал Декард, — пусть репликанты просто святые. Все же они нелюди.
— Это в-вы говорите? Или блейдранер?
— Оставьте меня в покое.
— Но в-вы любили одну из них. Репликантку. И любите до сих пор. Вы с-спали с ней. Держа ее в объятиях.
— Это не делает ее человеком. — Он расслышал горечь в собственном голосе. Не из-за Рейчел, а из-за всего остального мира. — Если бы она была человеком, она бы
Исидор с минуту печально смотрел на него.
— Если это не с-сделало ее человеком — ваша любовь к ней, — то что же могло бы сделать?
— Ничего. — Декард покачал головой. — Есть огромная разница. Между человеком и нечеловеком. Об этом свидетельствуют все тесты. Тесты Войта-Кампфа. — Он чувствовал, что теперь говорит как блейдранер. Это был символ веры, стержень всей работы блейдранеров. — Она не прошла тесты в первый раз, когда я ей дал их там, в штаб-квартире корпорации «Тирелл». — Любопытно, сколько Исидору уже известно? Между его собеседником и Сарой Тирелл существовала какая-то связь — он только не знал еще, какая именно. — Тогда-то я ее и засек. Это заняло какое-то время, но я узнал, что она — репликантка.
— Д-дело же не только в тестах Войта-Кампфа, в той м-машине, которую вы с ребятами повсюду таскали за собой. Должно быть что-то еще. Что-то внутри вас, Что-то, что говорит вам: «Это человек, а это — нет». Что-то очень важное, верно? Особенно для блейдранера. С-способность отличать человека от н-нечеловека. От того, кто просто ходит, говорит и действует, как человек.
Декард откинулся в кресле, словно пытался уклониться от зондирования.
— Пожалуй, что так.
— Интересно, мистер Д-декард. — Исидор поправил очки указательным пальцем. — Знаете, я очень хорошо вижу — по крайней мере с этими штуками, — но есть одна в-вещь, которой я никогда не мог различить: именно эту самую разницу между людьми и нелюдьми. Между н-настоящим и п-подделкой. И не думаю, что смогу, даже если у меня будет одна из этих ваших ч-чудных машин Войта-Кампфа. — Он мотнул головой в сторону двери. — Возьмем эту территорию. Мою территорию. Это как с животными. Вы говорили, что вам становится не по себе от под-делок… от тех существ, к-которых вы посчитали подделками, потому что они были сломаны или что-то в этом роде. В ту самую минуту я даже не понял, о чем, ч-черт возьми, вы говорите. — Исидор до сих пор выглядел недоумевающим. — Я х-хочу сказать, что я понимал — я мог понять разницу между ними — вот здесь… — он ткнул пальцем в лоб, — но я не мог п-понять эту разницу здесь. — Тот же палец уткнулся в белый халат на груди. — Думаю, этим с-страдаю не только я, верно? Иначе не понадобились бы аппараты Войта-Кампфа. Или блейдранеры. Собеседник начинал действовать Декарду на нервы. Сарказм зажег в его груди искру.
— Вы кое о чем забыли. Машины Войта-Кампфа, тесты, опыт блейдранеров… все это выявляет и измеряет нечто, что действительно существует. Эмпатия. Знаете, что это такое?
— В общих чертах.
Декард подался вперед, тяжело уставившись на Исидора:
— Способность чувствовать. Чувствовать то, что чувствует другое существо. У людей эта способность есть. У репликантов нет. Вернее, не в той степени, недостаточно. И это делает их опасными.
Исидор приподнял бровь:
— Эта
Искра в груди разгорелась жарче; Декард был готов убить человека, сидящего по другую сторону стола.
— Может, и нет, — проговорил он наконец, — иначе она не позволила бы мне влюбиться в нее. Ей лучше знать.
Исидор вздохнул, покачал головой.
— Посмотрите, как вы все усложняете. С этой вашей озабоченностью о том, что н-настоящее, а что — подделка. Ваши умные машины Войта-Кампфа… что они оценивают на самом деле? Миллисекундная разница в скорости реакций; оттенок румянца, м-менее розовый, чем устанавливают нормы. Знаете, на кого вы были похожи, когда гонялись за дичью? На рассенпрюферов; нечто из времен Третьего рейха. — Искра гасла по мере того, как возрастал гнев Исидора. — Помните? Определение расовой чистоты. Они шли по Берлину с кронциркулями и измеряли у людей носы прямо на улицах. Миллиметром больше, не совсем правильная форма — и все, ты уже не считался человеком. Катись в Аушвиц. Но нацисты, по крайней мере, совершали свои убийства подальше от глаз — пожалуй, это ставит их на порядок выше вас, ребята.
Декард молчал, позволяя словам разбиваться о его лицо и падать вниз, подобно кусочкам острого льда. Он знал весь этот бред. Так писали в книжках. Он даже, помнится, размышлял об этом теми долгими ночами, лежа в окровавленной рубашке и с бутылкой в руке. Думал до тех пор, пока это не подводило его вплотную к краю Кривой. А приземлившись где-то на дне, прижимая рукой пистолет к груди, он размышлял о том, что надо действовать.
Действовать так, как только оставалось возможным…
— Послушайте, я вам уже говорил… — Он ощутил тонкую пленку пота на ладонях — ответ нервной системы на натиск собеседника. — Я больше не работаю. Брайант — мой бывший босс — попытался надавить на меня, чтобы я вернулся. Может, и не стоило посылать его к черту… но я не вернулся.
Не попался на удочку. Вы вправе думать обо мне что хотите. — Он откинулся в кресле, вцепившись в подлокотники. — Но никто никогда не слышал от меня, что быть блейдранером — хорошая работа.
— Это плохая работа, Декард, д-дерьмовая работа. — Исидор не отпускал его с крючка. — Тесты на эмпатию, машины Войта-Кампфа… все это чушь.
Они н-не действуют. Был ли хоть раз положительный результат признан неправильным? Были ли субъекты, которых после прохождения тестов признавали репликантами, а они таковыми не являлись?
Декард секунду колебался, прежде чем ответить.
Тот же самый вопрос, только другими словами, ему уже задавали раньше. Он покачал головой:
— Нет.
— Я же говорю, дерьмо все это. А как же тогда со случаем в больнице Святого Павла?
В голове Декарда зашевелились извилины, пытаясь вычислить, насколько осведомлен этот коротышка. Он знает слишком много — случай Сен-Поля более чем сверхсекретная информация. После расследования все записи были уничтожены, так что не осталось никаких файлов. Только воспоминания, запертые в головах блейдранеров.
— В больнице Святого Павла… — Слова не хотели выходить изо рта. — Это была случайность.
Те покойники — во всяком случае, их прах — были похоронены где-то в Миннесоте. Дикий выверт судьбы уготовил им смертный приговор как беглым репликантам. В разгар эпидемии гриппа фармацевт больницы Святого Павла раздал своим родственникам и друзьям остатки запасов противогриппозных препаратов, некогда популярных, но изъятых из продажи Управлением по контролю за пищевыми и лекарственными ресурсами.