Бек
Шрифт:
Возможно, если бы я не была так поглощена прослушиванием «Love Sex Magic», мелодии, которую Бек поставил на свой звонок, я бы заметила тишину в доме.
Я не успеваю сделать и двух шагов по дому, как останавливаюсь как вкопанная; все, что я несу, падает на пол. Я чувствую, как молоко разбрызгивается и попадает мне на ноги, но не могу пошевелиться. Я просто стою, глядя в ледяные глаза человека, который избил меня, а затем оставил умирать.
Сейчас мне следовало бы беспокоиться о себе, но я могу думать только об Ашере. Он пришел раньше меня! Он должен быть прямо здесь. Даже зная, что он и близко не в боевой форме, он должен
О, Боже, пожалуйста, пусть с ним все будет в порядке!
— Привет, Дениз. Это было так мило с твоей стороны, что ты хоть раз доверила охрану пьянице. Тебя, моя дорогая трудно застать одну. — Он смеется, но его смех звучит так механически, как будто он не привык смеяться вообще, поэтому не знает, как сделать так, чтобы это выглядело правдоподобно.
Я просто стою и смотрю на него, разинув рот, борясь с когтями страха, которые пытаются впиться в мою кожу и приковывают меня к месту. Когда он делает шаг в мою сторону, я, наконец, выхожу из оцепенения.
Нет, просто, черт возьми, нет! Я так устала от того, что все пытаются отнять у меня мое счастье. Теперь этому придет конец, несмотря ни на что!
— О, малышка Ди, я так надеялся, что ты будешь вести себя так же, как в последний раз, когда мы были вместе.
Я подпрыгиваю, когда он снова пытается схватить меня, и когда он поскальзывается на разлитом по полу молоке, я бегу через прихожую и дальше по коридору. Я заглядываю в двери, мимо которых прохожу, прежде чем попасть в гостиную. Ашера нигде не видно. Только когда я проскальзываю на кухню, я вижу его на полу перед холодильником. Я пользуюсь секундой, которая требуется, чтобы убедиться, что его грудь поднимается, чтобы снять туфли и спрятаться за барную стойку. Я стою, держа каблуки в руках, и жду, глядя в коридор, в надежде услышать, как он спускается.
— Ди! Куда ты пропала, малышка? — Черт возьми, даже его голос внушает ужас.
— Ты, должно быть, вела себя как последняя дура из-за этого, не так ли? — Он заходит на кухню, а я встаю перед распростертым телом Ашера, защищая его изо всех сил с тем, что успела прихватить… свои четырехдюймовые каблуки. Я бросаю взгляд на подставку для ножей, но она слишком далеко, чтобы я могла дотянуться до нее без того, чтобы этот придурок не достал меня.
— Чего ты хочешь?! У меня нет твоих денег, ты, больной ублюдок! Адама больше нет, и что теперь?! — Я начинаю злиться, и, к счастью, страх, который я сначала почувствовала, прошел. Я не позволю ему победить. Я слышу, как Ашер стонет, но не смотрю вниз. Мне требуется всего секунда, чтобы отвлечься от этого парня, прежде чем я потеряю свое преимущество.
Он стоит передо мной с суровым выражением лица и сжатыми кулаки. Он снова одет во все черное, но на этот раз не скрывает своего лица. Просто поразительно, насколько он красив. У него загорелая кожа, густые черные волосы, а эти глаза… Его глаза совсем не такие, какие вы видите у мужчины, к которому подошли бы в баре. Вместо этого в его глазах отражается душа дьявола. Я содрогаюсь, просто думая о том, сколько зла таится в этих бледно-голубых глубинах.
Он начинает приближаться ко мне, но, прежде чем он успевает завершить движение, я кричу и швыряю в него туфлей, попадая ему прямо в середину лба. Если бы я так не беспокоилась о его реакции, я бы посмеялась, представив себе эту картину. Моя ярко-желтая туфля пролетает через всю комнату, каблук ударяется о его голову и от силы моего броска отламывается
— Ты, сука! Если бы я не думал, что это принесет больше проблем, чем того стоит, я бы свернул твою гребаную шею пополам за это дерьмо. — Он вытирает кровь, заливающую его глаза, прежде чем, прищурившись, посмотреть на меня. — Считай, что это твое последнее предупреждение. Не связывайся со мной.
Я смеюсь. Правда… не связываться с ним? Он не только причинил мне боль своими руками, но и из-за того дерьма, которое он вывалил на меня, мы потеряли Купа. Я планирую жестко с ним связаться.
Его глаза сужаются еще больше, и он собирается сделать еще шаг, но я швыряю в него вторую туфлю. Он легко уворачивается, но, прежде чем я успеваю пошевелиться, он делает выпад и хватает меня за талию. Я пытаюсь сопротивляться, но его сила делает это невозможным. Я недостаточно сильна, как бы ни сопротивлялась. Он разворачивает меня, пока моя спина не оказывается прижатой к его твердой груди. Я начинаю задыхаться, когда понимаю, что теперь все в его руках.
— Ах ты, маленькая сучка, — рычит он, и я крепко зажмуриваюсь, пытаясь не дать своему телу отключиться. — Я собираюсь сказать тебе то, ради чего пришел, а потом немного повеселюсь. Никто, блядь, не заставит меня истекать кровью, не заплатив за это.
Я пытаюсь высвободиться, но он все еще крепко сжимает меня, прижимая мои руки к бокам так, что я не смогла бы отодвинуться ни на дюйм, даже если бы захотела. Я пытаюсь взбрыкнуть ногами, но он прижимается всем телом к стене, чтобы не упасть, и кладет одну ногу поверх моих.
Ебать!
— Слушай внимательно и убедись, что действительно слышишь то, что я хочу сказать. Мой работодатель очень рад, что вы уладили ситуацию с Адамом и избавили нас от необходимости пускать ему пулю в лоб. К сожалению, все еще остается неоплаченный долг, но он готов принять тот факт, что вы так любезно пожертвовали одним из своих людей вместо денежной компенсации. Мне так жаль вашего маленького друга, но крови, которую он пролил, достаточно для моего босса. Одним человеком, сующим нос не в свое дело, стало меньше. Итак, вот небольшое предупреждение. Отзови своих шавок, пока еще кто-нибудь не пострадал. Я знаю, тебе было бы неприятно видеть своего парня с пулевыми отверстиями в теле, да?
Его теплое дыхание на моей шее вызывает у меня тошноту. У меня мурашки бегут по коже там, где он ласкает мою шею. Когда он продолжает говорить о Купе, о своей жизни, как будто это ничего не значит, мне хочется убить его. Если он хотел, чтобы я подчинилась, он жестоко ошибался. Каждое его слово разжигает во мне ярость.
— Ты понимаешь, маленькая сучка? — Его рука сжимается на моей шее, когда я слишком долго не отвечаю ему, и на этот раз во мне нет ни капли страха.
— Да. — выдавливаю я из себя это слово, моя грудь вздымается, а рот наполняется слюной от желания бороться.
— Отлично. А теперь давай повеселимся.
Он ослабляет хватку; у меня появляется короткая вспышка надежды, пока я не чувствую, как его рука болезненно сжимает мою промежность. Этого достаточно, чтобы мое тело стало твердым, как скала, и страх снова овладел мной. Это снова похоже на Брэндона.
— Неужели маленькая сучка решила перестать изображать из себя недотрогу? Собираешься принять это, как хорошая шлюха? — Он поднимает руку и хватает меня за пояс, прежде чем сильно дернуть и бросить мое тело на пол.