Бэкап
Шрифт:
С бабами оно, конечно, и хлопот не оберешься, зато когда надо, кто ж с ними в плане ухаживания сравнится! Стол был поистине «Царским». Перво-наперво мне подали стаканчик с капустным рассолом, затем пододвинули кружку с горячим и неимоверно крепким чаем. Как только меня в пот бросило, тут же на столе возникла тарелочка кислых «антипохмельных» щей, а под нее, знамо дело, стопочка беленькой.
– Не бойся, это «казенка», - Маша присела напротив меня, по-бабьи подперев щеки руками.
«Казенкой» в наших краях называют водку, выпускающуюся
– Ну, как?
– Ой, спасибо, Машуля!
– я, как объевшийся кот отвалился на спинку дивана.
– А мы-то как вчера испугалися. Макаровна забежала в магазин и давай стращать! Мол, оборотень цельную прорву народа в коровнике порешил, и наших вершининских, и городских. Я сразу о тебе подумала, кто ж еще из города у нас сейчас работает?
– Да ладно, не так все и страшно было. Успели упыря замочить.
– Это точно ты его застрелил? – испуганно взглянула на меня Маша.
– Да, кто ж еще! – горделиво выпятил я грудь, - Может, герою, того, еще нальют.
Маша притворно вздохнула.
– А надо ли? Тебя и так вчерась от председателя еле вытащила. Собрались там, херои! Крику, дыму!
– И то, правда, - мне вдруг стало неудобно. Вчера ведь два человека погибло, а тут ... В этот момент память услужливо подсунула яркие образы прошедшей гулянки. Я-то хоть нервы вчера лечил, так погано было, а эти …. Все ведь предписания, ироды, нарушили, а люди в итоге умерли. На душе опять заскребли кошки.
– Держи! Еще одну можно. На вот, грибочком закуси, поел чего-то плохо.
– Да какое тут есть, Машуля! За помин души Лидиной, - водка проскочила внутрь холодным водопадом, ожгла огнем желудок, но общая муторность все равно не проходила.
Я извинился перед Машей и вышел на улицу. Солнце сегодня пробивалось сквозь мутную дымку, грело плохо, и на улице было как-то зябко. Походил по двору туда-сюда, да и повернул обратно к крыльцу. О-па-на! На столе рядом с самоваром уже красовалась бутылка пива. Ай да Маша!
– Может, останешься?
– жаркий шепот в ухо заводит мужика быстрее, чем иные воскрики или вид обнаженных титек. Но здесь был другой случай.
– Да что я тут делать-то буду?
– Тогда давай, я в город поеду.
– Ты серьезно? – в полутьме сумерек Машины глаза блестели, как мятные огоньки. Они у нее зеленые, колдовские.
– А что? С моей профессией я везде устроюсь. Да хоть в этом вашем грузинском ресторане!
– Ну, да, - вдруг остро захотелось курить, хоть давно и бросил. То ли от пережитого стресса, то ли от вынужденного воздержания, меня сейчас неутомимо влекло заниматься определенными телодвижениями. Мы даже с постели встали только, чтобы пополдничать. Маша с самого утра отпросилась с работы. Неужели догадывалась, что после «снятия стресса» меня потянет на ее молодое тело? А она ведь как раз в моем вкусе, не толстая и не худая. И титечки в меру, не болтаются, и попка тугая, а уже бедра … Ох!
– Васенька, это то, о чем я подумала? Ну, ты мой герой!
Утро - оно ведь не всегда хорошим бывает. Еще вчерашним вечером мальчишка принес записку, что уезжаем спозаранку, срочно, мол, нужны в городе. Маша сидит на стуле вся потерянная, глаза красные. Да я и сам себя неудобно чувствую, как сволочь последняя. Попользовался девкой и сваливаю.
– Пирожки в дорогу возьми.
– Маша, - мой голос дрогнул, - Ну зачем я тебе такой старый? Вон, сколько молодых вокруг бегает!
– Да разве в годах дело-то? Да и не имеют они здесь никакого значения. Мне ты люб, да и подходим мы друг к другу. Неужели не заметил?
Я хотел что-то ей ответить и осекся. А ведь она права! Я обычно с женщинами того, тяжело схожусь. А тут у нас с Машей как-то все само собой вышло. Может и, в самом деле, хватит бобылем ходить? Жизнь-то у человека одна, пусть она и проходит в этом проклятом … как Валера назвал - «Бэкапе».
Я молча поднялся и также молча подошел к рюкзаку.
– Идешь?
Столько потаенной боли в таком простом, казалось бы, вопросе. Внезапно перед моими глазами всплыл взгляд умирающей Лидки, выплеснувшей напоследок в этот проклятый мир всю свою невысказанную боль и жизненные страдания. Легко ли и жилось-то ей на этом грешном свете? Может, и не надо плодить страдания, а делать вокруг добро, пока у тебя есть силы и сама жизнь? Я сделал еще шаг и порывисто обнял Машу, тут же обмякшую под моими руками, наши губы нашли друг друга, и мы потеряли счет времени.
В чувство нас привел нетерпеливый гудок подкатившего к коттеджу автобуса. Ведь отыскали-таки черти! Хотя в деревне разве сохранишь секреты?
– Тогда договоримся так - жди от меня вестей. Не будем же мы жить в общаге? Начну искать нам приличное жилище, и это, на счет твоей работы поговорю. Есть у меня кое-какие соображения.
– Подожди, а как же …, - ее глаза лучились сейчас мягким огнем. Лицо, обычно просто миловидное стало на редкость красивым. Наверное, все любящие и любимые женщины становятся такими. Просто глаз не оторвать!
– Все, я тебе позвоню на работу, надо идти.
Как же все-таки приятно, когда тебя провожают не слезы, а спокойный и любящий взгляд, полный смутной надежды. Уже в автобусе, встреченный дружным мужским подначиванием: - «Ну, ты дал, Петрович. Смотри, а он у нас во всех смыслах герой! Какую женку себе оторвал! », - ощутил свершившиеся со мной перемены.
Автобус тронулся, тихим ходом пересекая кочки и рытвины деревенской дороги. Уже когда мы неспешно выехали на шоссе,я внезапно осознал подспудно гложущие меня слова Маши: