Белая акула
Шрифт:
– Есть, сэр. – Бобби захлопнул дверь и крикнул Мадейрасу: – Они сказали «спасибо, нет».
– Они об этом пожалеют, – проворчал Мадейрас, наблюдая в бинокль за пикирующими крачками. – Там, похоже, настоящее чудовище.
Бобби выплеснул на палубу воду, бросил ведро и смыл через шпигаты кровь и чешую.
Несколько пятен засохшей крови остались на настиле. Бобби взял ведро, намотал на руку веревку и пошел на корму.
– Эй, придурок, – крикнул Мадейрас, – ты не все вычистил!
– Да, сэр, – четко отозвался Бобби. – Поэтому я хочу достать еще воды.
– Когда закончишь, принеси мой спиннинг. Попробую пару раз забросить отсюда, – сказал Мадейрас, снова поднимая бинокль.
«Давай, – со злостью подумал Бобби. – Может, ты уже настолько накачался, что оступишься и свалишься за борт, и синие разорвут тебя в клочья».
На юте клубились выхлопные газы от работающего на холостом ходу двигателя. У Бобби слезились глаза, он не все различал. Чайки висели высоко в небе, подальше от ядовитого дыма.
Волна в корму больше не била, лодка не двигалась, и мальчик, забрасывая ведро, не стал держаться за транец. Оно шлепнулось о воду дном и встало вертикально; Бобби дернул за веревку, чтобы опрокинуть ведро и наполнить его.
Существо уже плыло в десяти футах от поверхности воды, когда большой предмет прекратил движение.
Существо зависло. Его рецепторы искали признаки добычи, но ничего не находили.
Существо поднялось на несколько футов и сквозь неподвижную воду смогло разглядеть отражение чего-то движущегося.
На поверхности произошло возмущение, раздался негромкий звук, пошла рябь; существо увидело нечто плывущее.
Добыча.
Существо метнулось вверх и впилось в нее когтями. Рот у него был открыт, нижняя челюсть выдвинулась вперед, и ряд треугольных зубов поднялся в положение для укуса.
Ведро наполнилось, и Бобби потянул веревку, но даже без учета сопротивления воды оно было тяжелым – два галлона весят шестнадцать фунтов. Бобби выбирал веревку, меняя руки.
Внезапно веревка сильно натянулась, словно ведро за что-то зацепилось. Затем оно дернулось прочь, как будто его заглотила огромная рыба.
Бобби потерял равновесие, повернулся, чтобы ухватиться за транец, но был уже слишком далеко от него, и пальцы поймали только воздух. Бобби кувырнулся за борт. Шлепаясь в воду, он подумал: «Надеюсь, ведро досталось не очень большой синей».
Существо погружалось по спирали, зажав добычу в когтях, вгрызаясь зубами в мягкую белую плоть. Оно всасывало, пило, жевало и глотало.
К тому времени, когда существо достигло дна, оно уже не могло больше есть. Присев на песке на корточки, оно когтями и зубами разодрало добычу на куски. Один зуб застрял в хрящевой массе и сломался. Из следующего ряда выдвинулся другой и занял его место.
Тони Мадейрас повесил бинокль на крюк, выключил передачу и передвинул рычаг на передний ход. Двигатель взревел, нос поднялся, а корма осела.
– Черт побери, где моя удочка? – заорал он, не глядя вниз.
Ответа не последовало.
Часть IV
Хищники
20
Когда Чейс направил «Уэйлер» к причалу – сразу после полудня, – он увидел госпожу Бикслер, спускающуюся по тропинке к доку. Она несла древнюю плетеную корзину для пикников, и Саймон знал, что там: сандвич, термос с ледяным чаем, моток лески, а также шкурка от копченой грудинки, говяжий жир либо черствый хлеб. Госпожа Бикслер любила проводить час ленча, вручную забрасывая с дока леску на мелкую рыбку для кормежки цапли. Цапля увидела, что она приближается, и вприпрыжку устремилась к доку.
Выключив мотор, Чейс услышал лай, доносящийся из бухты за холмом.
– Похоже, доктор Мейси со своими морскими львами добрались живыми и невредимыми, – заметил он госпоже Бикслер.
– Ага, и она, и весь бродячий зверинец.
– Это морские львы лают? – возбужденно спросил Макс. – Можно мне их посмотреть?
– Конечно, – ответил Чейс. – Но не забывай вести себя прилично, представься. Мы с доктором Мейси незнакомы.
Макс кивнул, спрыгнул с «Уэйлера» и побежал по тропинке вверх.
Госпожа Бикслер заглянула в лодку.
– Кто-то был в убийственном настроении? – заметила она, указывая на мертвых животных – двух чаек и детеныша дельфина.
– Кто-то или что-то.
Чейс поднял маленького дельфина. Тот был менее трех футов длиной; гладкая кожа – глянцевитого серо-стального цвета при жизни – сейчас казалась блеклой и тусклой, как пепел сгоревшего древесного угля. На спине остались глубокие рваные раны, живот разодран.
– Я захватил его, чтобы доктор Мейси взглянула. Она больше меня знает о млекопитающих.
– Что она скажет, чего не сказал бы любой другой? Кто-то забил малыша, как мясник.
– Да, но кто? – Чейс бросил дельфина обратно в лодку. – Я заморожу его, пока мы не сможем сделать нормальное вскрытие.
Он шагнул на причал, закрепил носовой и кормовой концы и поднялся по ступенькам дока.
– Вы устроили Мейси? – спросил он.
– Я показала ей, что где. Длинный сложил вещи.
– На что она похожа?
Госпожа Бикслер пожала плечами:
– Вроде полна энтузиазма, одета, словно собралась на сафари. Но, по крайней мере, не кичится своими учеными степенями, как большинство из них.
Чейс поднялся на холм и, когда достиг вершины, услышал голос Макса. Сначала ему показалось, тот кричит, но потом он понял, что слышит не крики, а смех.
Он посмотрел вниз и увидел Макса, который стоял по плечи в бассейне, построенном для морских львов, и барахтался в воде. Вокруг него мелькали четыре темных тела, атаковали под водой, приближались сзади на поверхности, ловко уклоняясь от его ответных бросков.
На срезе бассейна стояла женщина, она делала знаки морским львам и смеялась вместе с Максом.