Белая бестия
Шрифт:
– Милая Аннушка,- подошел к Белоглазовой штабс-капитан, дыхнул на нее дымом от папиросы,- неужели ты и в самом деле решила, что я свяжу свою судьбу с такой безголовой оторвой, как ты? Что буду воевать на стороне генералов, которые спустили в помойную яму великую империю? Они прошлое, ушедшее безвозвратно. Что они могут дать русскому народу? То, чем он уже сыт по горло- рабство, нищета и бесправие. От вашей армии пахнет нафталином и перхотью. Вас всего несколько тысяч, нас тьма, потому что на нашей стороне свобода и правда.
–
Пухлый комиссар в монокле осклабился. Худой засопел волосатыми ноздрями, упрямо повторил вопрос:
– Как она сюда попала?
– Нетерпеливые какие у тебя друзья, Володенька,- вздохнула Анна.- Что ж, щелкай пальцами, любимый.
Белоглазова засмеялась, но в глазах её штабс-капитан, кажется, увидел навернувшиеся слезы. Это его еще больше насторожило. Пора было прекращать комедию и в самом деле разобраться, как она узнала, что он здесь и как пробралась в станицу. А главное, для чего? Неужто и вправду за ним?
Анна спокойно достала из-под бекеши Маузер. Комиссары застыли будто в немой сцене. Только матрос стал пятиться к двери.
Его она пристрелила первым. Затем уложила комиссара с клинообразной бородкой, задававшего много вопросов. Остальные, вместе с Половниковым, отскочили в угол комнаты, где висела икона с погашенной лампадой. У всех в кобурах были револьверы, но от страха они забыли про них.
Когда прогремели еще два выстрела и большевики упали на пол, забрызганный их кровью штабс-капитан, опустился на четвереньки, пополз к Анне.
– Не стреляй, не надо!
– Что ты, разве я могу убить любимого человека! Я же пришла за тобой. Пойдешь?
– Куда скажешь. Хоть на край света.
– И снова мы будем жить и воевать вместе?
– Да!
На улице раздался взрыв, окно осыпалось осколками, часть рамы провисла в комнату. Внутрь ворвался ротмистр Бекасов. В руке он держал поднятую вверх гранату:
– Ложись, всем на пол!
Но увидев живую- здоровую Анну и убитых большевиков, опустил бомбу. Уставился на Половникова, ухмыльнулся:
– А-а, штабс капитан... В картишки режешься?
Он подцепил мыском сапога червонную даму, отшвырнул к печке с чугунком картошки. Её подняла Анна, покачала головой:
– На червонную даму мне когда-то гадала цыганка, сказала что ждет меня безумная, однако роковая любовь. Ты любишь меня, Володенька?
В углу зашевелился один из комиссаров. Как оказалась, пуля пробила ему плечо:
– Это Половников сдал нам отряд ваших добровольцев, - сказал он с выраженным прибалтийским акцентом.- Специально к засаде привел. Он постоянно держал связь с нашей контрразведкой. Его здесь, по незнанию, чуть не расстреляли, я спас.
– Ты тот самый Берзиньш?
– Вам отсюда не выбраться,- ответил латыш, застонал.
– Видишь, Володенька, что ты натворил,-с иронией сказал ротмистр Бекасов.-Сколько людей из-за тебя погибло- и белых, и красных. Нехорошо.
– Это правда?- не глядя на штабс-капитана, спросила Анна.- Верно, что ты...был агентом большевиков?
Половников нервно раскачивался на каблуках, будто его штормило ветром. Вдруг прорвало:
– Да! Да! Ненавижу вас, ненавижу! Кем я был? Адъютантом самого Алексея Алексеевича Брусилова, героем! Вы же устроили в феврале переворот, отдали власть недоумку Керенскому. А потом не смогли справиться и с ним. Уничтожили всё- и монархию, и страну, а вместе с ней мою карьеру, жизнь. Теперь я хочу одного-свободы! Ото всех!
– Я, значит, виновата...
– В первую очередь, потому что служишь этим...карикатурным, никчемным старикам-полководцам, этим ублюдкам, которые только и могут что витиевато и учтиво изъясняться на собраниях, а за глаза обливать друг друга грязью. Армия...ха-ха..Умственные калеки-генералы, полуспившиеся офицеры-дезертиры, казачий сброд и юнкера-романтики. Ну какой из Деникина командующий? Ему бы только на санях с бабами кататься.
– Я, Володенька, служу только себе. С тобой же мне все ясно. Можешь не продолжать.
Белоглазова подняла Маузер, навела на грудь штабс-капитана. Тот втянул живот, прекратил дышать. Но глаз не отвел. В них пылал отчаянный гнев. Когда палец уже начал сдавливать спусковой крючок пистолета, Анна перевела ствол на Бекасова и выстрелила. Ротмистр упал на тело мертвого матроса. Другим патроном она добила латыша. У Половникова от страха подкосились ноги. Опустился на лавку. Анна взяла его за отворот кителя:
– Ты жаждешь свободы? Иди.
– Что?
В глазах его уже не было решимости, только ужас.
– Ты свободен, иди, я тебя не держу, Володенька. Я люблю тебя.
– Сумасшедшая, ведьма,- прошептал Половников. Нашел силы подняться.- Ну, я пойду?
– Сказала же, иди.
Анна села за стол, положила на него пистолет.
За окном, совсем близко раздались выстрелы, а через мгновение в комнату ворвались несколько большевиков с револьверами и ружьями. "Мать честная,-вырвалось у одного из них, когда он увидел горы трупов,- Это что здесь..?"
– Возьмите её,- сказал Половников.- Это та самая Белая бестия, атаманша отдельного партизанского отряда полка генерала Маркова.
Анну грубо кинули на пол, придавили сапогами. Кучерявый, похожий на Троцкого комиссар в коричневой кожанке и казачьих шароварах, взял ее за подбородок: "Приятно познакомиться, барышня". "И мне приятно лицезреть нос к носу настоящего пархатого большевика. Ха-ха. Пошел вон, скотина".
Она вцепилась зубами в ладонь комиссара, стала рвать ее, словно собака. Атаманшу удалось оторвать от "Троцкого" только ударом приклада по голове. Все лицо ее залила кровь- своя и комиссарская. Анна смеялась.