Белая дорога
Шрифт:
Повисла пауза. Я знал, он ждет, что я нарушу молчание. В конце концов я так и поступил, чувствуя, как неудержимо это дело захватывает меня.
— Что ты собираешься делать дальше?
— А что я могу делать? Бросить парня? Он мой клиент, Чарли. Я не могу так поступить. Я не могу дать им себя запугать.
Эллиот начинал перекладывать вину на меня, и я это понимал. Не могу сказать, что мне это нравилось, но, похоже, он не нашел другого выхода.
Однако не только его желание использовать нашу дружбу заставило меня напрячься: Нортон был порядочным адвокатом, но я никогда не замечал, чтобы мотив человеческого
— Зачем ты делаешь это, Эллиот?
— Что? Работаю адвокатом?
— Нет. Работаешь адвокатом этого парня.
Я уже приготовился к речи о том, что иногда человек вынужден поступать не как хочет, а как должен, о том, что Эллиот просто не мог остаться в стороне, когда все отвернулись от парня, и смотреть, как ему вкалывают различные яды, пока не остановится его сердце. Но вместо этого он меня удивил. Возможно, сказалась усталость или события прошлой ночи, но, когда он заговорил, в его голосе послышалась боль, которой раньше не бывало:
— Знаешь, я всегда ненавидел здешние места, все эти суждения — в общем, менталитет маленького южного городка. Парням, жившим рядом со мной, не нужно было ничего: кроме как пить пиво и спать с женщинами, они ни к чему не стремились. На тысячу в месяц, получаемую на заправке, они могли себе это позволить. Они никуда не собирались отсюда уезжать. А я собирался.
— Поэтому ты стал адвокатом?
— Да. Престижная профессия, что бы ты ни думал.
— И ты поехал в Нью-Йорк?
— Да. Правда, его я ненавидел еще больше, но все равно мне нужно было кое-что доказать.
— Так что ты будешь представлять интересы парня и таким образом отомстишь им всем?
— Что-то вроде того. Но главное, Чарли, у меня чувство, что этот парень не убивал Марианну Ларуз. Возможно, ему не достает хорошего воспитания, но насильник и убийца... это не о нем. Я не могу себе позволить просто стоять и смотреть, как его казнят за то, чего он не совершал.
Я переваривал слова Нортона. Наверно, не мне стоило расспрашивать о чужом «крестовом походе», потому как меня самого нередко называли крестоносцем.
— Я перезвоню завтра, — сказал я. — Постарайся за это время не влипнуть в новые неприятности.
Он вздохнул над тем, что истолковал как луч света в кромешной тьме.
— Спасибо, я тебе признателен.
Повесив трубку, я увидел Рейчел: она облокотилась на косяк двери и смотрела на меня выжидательно.
— Ты ввяжешься в это, ведь так?
В ее голосе не было обвинения — просто вопрос.
— Возможно, — пожал я плечами в ответ.
— Кажется, ты чувствуешь себя обязанным этому человеку.
— Нет, не только ему.
Я не был уверен, смогу ли подобрать нужные слова, чтобы выразить свои причины, но подумал, что стоит попробовать объяснить их не только Рейчел, но и себе самому:
— Когда у меня были неприятности, когда я брался за действительно тяжелые дела, всегда находились люди, которые не бросали меня: ты, Эйнджел, Луис и другие, причем некоторые поплатились за это жизнью. А сейчас
— Все возвращается на круги своя?
— Именно так. И, если со мной что-нибудь случится, нужно будет заняться некоторыми вещами в первую очередь.
— И какими же?
Я не ответил.
— Ты понял, что я хочу сказать, — едва заметные морщинки раздражения залегли у нее на лбу. — Мы это уже обсуждали.
— Скорее, я об этом говорил, а ты не желала слушать.
Я понял, что повышаю голос, и глубоко вдохнул, прежде чем продолжить.
— Послушай, я понимаю, носить пистолет ты не станешь, но...
— Я не собираюсь все это выслушивать, — сказала она, и взбежала по лестнице. Секундой позже я услышал, как хлопнула дверь ее кабинета.
Я встретился с сержантом Уоллесом Мак-Артуром из полицейского управления Скарборо в компании «Панера Брэд», неподалеку от магазина «Мэн». У нас с ним была размолвка во время событий, повлекших за собой захват Фолкнера, но мы ее уладили за обедом в «Бэк Бэй Грилл». Этот обед обошелся мне почти в двести долларов, включая вино, до которого Мак-Артур оказался большим охотником, но сам факт, что мы помирились, стоил значительно дороже.
Я заказал кофе и присоединился к нему в кафе. Он разламывал надвое теплый рулет с корицей так, что сахарная пудра оставляла следы на его руках, одежде и последнем выпуске еженедельника «Каско Бэй». Раздел частных объявлений был перенасыщен сообщениями от женщин, желающих обниматься у костра, отправляться в пешие зимние походы или заниматься экспериментальными танцами. Ни одна из них не подходила Мак-Артуру, обнять которого можно было с тем же успехом, что и огромный баобаб, а занятия спортом, если они требовали выбраться из постели, были ему чужды. Обладая метаболизмом тюленя и ведя холостяцкий образ жизни, он на исходе четвертого десятка благополучно существовал, не утруждая себя ни регулярными физическими упражнениями, ни здоровым питанием. Представление Мак-Артура о физкультуре ограничивалось зарядкой для пальцев: иногда он переключал кнопки на пульте дистанционного управления.
— Нашел интересную штучку? — спросил я.
Мак-Артур прожевал кусок рулета.
— Почему все эти женщины называют себя «привлекательными», «милыми» и «добродушными»? — спросил он. — В смысле, я холост, я смотрю по сторонам, но к женщинам, которых я встречаю, все вышесказанное не относится. Если эти дамочки на самом деле хорошо выглядят, то что они забыли на последней странице «Каско Бэй»? По-моему, все это чистая лапша.
— Может, тебе следует просмотреть объявления в следующем разделе?
Его брови испуганно приподнялись:
— Ты что, шутишь? Там же сплошные извращенцы. Я даже не понимаю, что означает большинство объявлений в этом разделе.
Он осторожно открыл нужную страницу, опасливо озираясь по сторонам, не видит ли кто. Дальше он говорил уже шепотом:
— Тут есть женщина, которая «ищет мужской заменитель своего душа». Что она имеет в виду? Я даже не представляю, о чем она может попросить. Починить ей душ? — его глаза испуганно округлились.
Я посмотрел на старину Уоллеса: в честных глазах мешались ужас и недоумение. Несмотря на двадцатилетний стаж работы в полиции, Мак-Артур оставался не просвещен относительно некоторых сторон жизни.