Белая дорога
Шрифт:
Тут я потерял из виду головной фургон, и прежде, чем сообразил, что это означает, мы влетели в канал, а через мгновенье колеса уже шуршали по гладкой, без единого стыка белой полосе, которая пересекала континент. Если уж Тапис решился вести нас по Белой дороге, значит, дело серьезно.
Мы пронеслись мимо дымящегося на обочине танка — видимо, его хозяева не знали, что здесь двигатели внутреннего сгорания запрещены, не говоря уж о пушках и прочем. Затем нам встретился вооруженный отряд, но Си-ву удалось в последний момент его обойти. В последний, потому что секунду назад никакого отряда на
— Держитесь, — крикнул я.
Четвертый переход за полтора часа или третий за тридцать минут. Рекорд.
То ли Тапис ошибся, то ли я чего-то не понимал, но экипажи наши оказались на морском берегу. Я с трудом успокоил совершенно ошалевших лошадей и огляделся. Море и море, а слева крутой скалистый подъем. Ничего не понимаю, подумал я.
Через пару сотен шагов Тапис остановил фургон и принялся поспешно разбирать каменный завал. Мы присоединились к нему, и через пять минут общими усилиями расчистили вход в пещеру.
— Они еще гонятся за нами? — спросил Тапис. Си-ву и Лин одновременно кивнули. — Хорошо, — сказал он, направляясь вглубь пещеры. — Олег, Лин! Приходилось ли вам пользоваться запрещенным оружием?
Лин нахмурился, затем кивнул. Я перевел взгляд на Олега, и едва не расхохотался. Такой кислой физиономии я не видел лет тридцать, проще говоря, всю жизнь.
Тем временем Ор и Тапис выволокли из глубины пещеры три небольших, но, видимо, тяжелых ящика, в которых оказались автоматы странного вида — я никогда не встречал ничего подобного. Впрочем, сойдет. Здесь же обнаружилось великое множество гранат. Теперь, по крайней мере, все было понятно. Мы, торговцы, предпочитаем не возить с собой оружия, созданного высокой технологией. Нет, ни о каком «культурном эмбарго», разумеется, нет и речи, когда возникает необходимость, мы совершаем обмены самыми немыслимыми товарами, и оружием в том числе. И тем не менее, в большинстве критических ситуаций наши руки сжимают шпаги, а не автоматы. Простейшая логика — неизвестно, что придется пережить в дороге. Если бы, скажем, си-Турман конфисковал у нас огнестрельное оружие, в истории Онизоти могло стать куда больше мрачных страниц…
Но и совсем отказываться от технологического оружия было бы глупо, так что торговцы пошли на своеобразный компромисс. В определенных местах определенных миров хранится в тайниках все что угодно, от пистолетов до орбитальных лазеров. И попав в переплет, вроде нашего, когда ценность груза слишком велика, чтобы можно было допустить хоть малейший риск, мы поспешно вооружаемся. В данном случае — автоматами.
Лин осмотрел все это богатство с нескрываемым презрением и отошел в сторону, волоча свой автомат за ремень. Что-то его здорово тревожило.
Затем раздался веселый свист, и перед нами возник Бигольби — взъерошенный, как всегда, и вдобавок перемазанный глиной.
— Готово, — объявил он. — Если они проедут мимо, можете меня повесить. — Взяв подмышку два автомата, он ушел занимать позицию.
— Пошли — сказал я Олегу.
Лин последовал за нами. Позиция была превосходна — плоский песчаный берег перед нами просматривался почти до горизонта, мы же прятались за изломанными временем остатками каменной стены. Я положил автомат на камни и стал считать до миллиона. Лин, скорчившись, массировал руку с браслетом. Похоже, ему было больно. Олег лежал и потел — пот крупными каплями скатывался по его лицу. Трус.
Я досчитал до тысячи трехсот двадцати одного, когда появилась погоня. Из пустоты вылетел отряд — полсотни всадников на коричневато-бурых, почти красных конях. Я поднял оружие.
— Рат! — вдруг сказал Лин.
— Да?
— Что мне делать?
— Стрелять, — сказал я, ловя на мушку первого всадника.
— Я про Олега… и про клан.
— Человек, — сказал я, — отличается от животного наличием разума, а от раба — наличием воли. Думай!
Больше мне сказать было нечего, и я нажал на курок. Автомат издал глухой чмокающий звук и выплюнул комок пламени. Комок этот ударил всадника в грудь и вышиб его из седла.
— Неплохо, — пробормотал я и перевел регулятор в положение автоматической стрельбы.
Одновременно справа и слева тоже начали стрелять, стрелял даже Олег, но приглядевшись, я сообразил, что он берет слишком высокий прицел.
Не ожидавшие нападения всадники сбились поначалу в стадо, представлявшее собою изумительную мишень, а затем, разобравшись что к чему, разбились на две группы и стали обходить нас с флангов. Через миг я увидел на месте левой группы ослепительную вспышку и — что значит навык — открыл рот и натянул на голову куртку. Грохот был невозможный, немыслимый. Объемный боеприпас, удивленно подумал я. За время своей мирной, так сказать, жизни, я успел отвыкнуть от подобных вещей.
Испугавшись грохота, лошади второго отряда смешались, некоторые седоки не удержались в седлах, так что в тот момент, когда наш противник догадался залечь, численность его не превышала десяти человек. Тут у моего виска что-то весело чирикнуло, и я с досадой констатировал, что огнестрельное оружие не является для врага неожиданностью. Я набрал в рот побольше воздуха, и крикнул, предупреждая наших. И с той и с другой стороны стрельба велась из бесшумок, так что такое предупреждение вовсе не было излишним. Гранатами пользовались только мы.
— Лин! — крикнул я. — Присмотри за Олегом… Лин!
Воин лежал, свернувшись калачиком, сжимая браслет на правой руке.
— Ты что?! Ранен?
Мальчишка поднял глаза и прошипел сквозь зубы:
— Мне приказано вас убить.
— Что?!!!
Но в этот миг через разделяющее нас и наших врагов пространство протянулась с шипением огненная полоса. Сверкнуло пламя, полетели обломки камня, и тут же все заволокло черным дымом. Я вернулся на свою позицию и стал поливать огнем эту черноту.
После этого в памяти у меня провал — я не помню момента, когда нападающие оказались по эту сторону стены. Ближайшее воспоминание — как я дрался с заросшим рыжей бородой детиной на две головы выше меня ростом и с чудовищными клыками. Детина попытался разрубить меня алебардой вместе с автоматом, но автомат оказался крепче, и я проломил громиле череп прикладом. Дым постепенно рассеялся. Патроны у меня и в магазине, взятом у Лина, давно кончились, так что я отстреливался из олеговского автомата от двоих сразу, залегших за камнями, причем с разных сторон. Затем я сообразил что к чему и забросал их гранатами.