Белая гвардия
Шрифт:
— В принципе, ничего особенно сложного, — сказал Мазур. — Но мне придется поставить в известность начальство…
— Просто поставить в известность или попросить разрешения? — прищурился Папа.
— Честное слово, не знаю, — сказал Мазур. — С одной стороны, у меня есть распоряжение выполнять все ваши приказы по части охраны и безопасности. С другой… Речь идет о рейде на территорию соседней страны. Что они решат, я, право, и не знаю… Сколько у меня времени?
— Сутки, — решительно сказал Папа. — И не более. Иначе придется, в соответствии с его расписанием вещания, ждать еще три дня. А время, мне подсказывает
— В посольство, — сказал Мазур.
Не стоило посвящать Папу в свои секреты и уточнять, что подобную санкцию может дать и Лаврик. Вполне по его полномочиям — в конце концов, предстоит не шлепать президента соседней страны и не переворот там устраивать — всего-навсего слетать за полсотни километров от границы, прихватить этого радиохулигана и привезти сюда. Лаврика светить не стоит, ему еще здесь работать и работать, пусть и дальше пребывают в неведении, кто на деле руководит группой…
— Я понимаю, вы военный человек… — кивнул Папа. — Хорошо, идите. Пока будете ждать ответа, посмотрите снимки, — он подал Мазуру тоненькую папку. — Карты, снимки. Изучите место, где предстоит действовать. Если вам дадут санкцию, сэкономите время…
Раскрыв папку, Мазур глянул на лежавшую сверху фотографию — и моментально определил, что это аэрофотосъемка, и очень качественная. У Папы нет ни единого самолета, способного делать с приличной высоты снимки столь высокого качества — а вот у французов как раз есть, они здесь иногда садятся на дозаправку. Значит, и французские спецслужбы в игре. Мукузели и в самом деле смотрится серьезной угрозой, с которой решили развязаться, не теряя времени… Кто же сюда лезет? Американцы? Англичане? Ладно, в конце концов, не его забота — разгадывать подобные ребусы…
В гостиной у Лаврика он обнаружил прямо-таки идиллическую картину: на столике стояла бутылка вина и два бокала, сам Лаврик в вольной позе расположился на диванчике с гитарой и, перебирая струны, задушевно напевал:
Так пусть же Красная Сжимает властно Свой штык мозолистой рукой. С отрядом флотских Товарищ Троцкий Нас поведет на смертный бой!Он уверял, что первое время пели именно так. Была у него привычка раскапывать давным-давно забытые песни — и не всегда идеологически выдержанные с точки зрения сегодняшней генеральной линии.
Амазонка Жюльетт, она же, среди своих, Жулька, безмятежно возлежала на этом же диванчике, положив голову на колени Лаврику, на сей раз она щеголяла не в форме, а в коротком алом платьице. «Панкратова на них нет», — подумал Мазур лениво.
Лаврик убрал пальцы с жалобно блямкнувших струн и уставился на Мазура со вполне предсказуемым удивлением.
— Ну, чего вылупился? — спросил Мазур по-русски. — Почетного легиона не видел?
— Аб-балдеть… — покрутил головой Лаврик. — Кажется, чего-то удостоен, награжден и назван молодцом… За вчерашний подвиг?
— А то, — сказал Мазур. — Отписываться тебе придется…
— Да знаю.
Жюльетт, лениво перекатив голову, протянула:
— Ребята, это невежливо: разговаривать
— Они самые, — сказал Мазур. — Вы же сами на службе, мадемуазель Жюльетт, должны понимать…
— Ну, тогда ладно, — сказала она так же лениво. — Выпьете потом с нами, Сирил? Правда, Констан — настоящий шансонье? Он мне только что объяснил, что поет сейчас старинную любовную балладу.
— Констан у нас — кладезь талантов… — проворчал Мазур. — Можно вас на минуту, шансонье?
Плотно прикрыв за собой дверь кабинета, Мазур помолчал, выразительно глядя на Лаврика. Тот сказал преспокойно:
— Валяй. «Жучков» я сегодня поискал. Опять нашелся один. Лягушатники шкодят, конечно — кто бы у Папы в охранке русский язык знал… Чисто.
— Нужно отправить срочный запрос, — сказал Мазур. — Папа собрался послать группу через границу, чтобы приперли оттуда сувенир в виде Мукузели. Предлагает соучаствовать. Потому что туда идет Натали и мне ее охранять…
— Так… — сказал Лаврик. — Интересные дела… Не надо никакого запроса. Благословляю. Если честью просят, надо сделать людям приятное, они тебе вон какую блямбу повесили…
— Уверен? — спросил Мазур. — Хватит твоей компетенции?
Лаврик прищурился:
— Абсолютно уверен. Потому что, скажу тебе по секрету, Папа делает работу за нас. Когда они собираются?
— Где-то через сутки, я так понял.
— Вот и прекрасно. Нас планировали бросить на это дело где-то через неделю. Потому что этого виртуоза эфира и в самом деле пора призвать к порядку… и допросить хорошенько. Так что можешь отправляться… Это у тебя, как я понимаю, цидулька на орден? Вот и запакуй ее вместе с орденом, а также свои железки и все, кроме бритвенных принадлежностей и шмоток. Потом отвезем в посольство.
— А на фига?
— Товарищ Панкратов в приказотворчество ударился, — сказал Лаврик с усмешкой. — Велено оставить при себе только бритвенные принадлежности и одежду, а все прочее сдать на хранение в посольство. Журавель домино пакует, матерясь — там же на коробке написано по-русски, где произведено. Пара книжек у ребят была, транзистор отечественный, еще всякие мелочи. Все велено — на хранение в посольство. Конспирации для. Это приказ номер один. А есть еще и номер два — находясь вне жилых помещений, по-русски меж собой не общаться, да и в помещениях воздерживаться по мере возможности. Что смотришь? Я вполне серьезно.
— Он что, с пальмы упал, головушкой стукнулся?
— Да нет, — сказал Лаврик философски. — Он функционирует. В рамках политического руководства… Нужно же ему хоть парочку приказов отдать и отчитаться об отдаче таковых? Иначе несолидно получится: никаких недостатков не вскрыл, никаких указаний не отдал…
Свое мнение о товарище Панкратове Мазур выразил кратко и энергично.
— Удивительно точное определение, — сказал Лаврик. — Но что ты тут поделаешь, если его руководящие указания следует выполнять, в том случае, конечно, когда они не касаются чисто наших дел… Он, зараза, на мою гитару покушался, но я с честными глазами отрапортовал, что она здесь куплена, благо на ней никаких ярлыков нет. Ничего, вот явится он сюда на прием… Я уже с Жулькой поговорил, чтобы подыскала кандидатку… Такую, от которой не вывернется. Будет компра, точно тебе говорю…