Белая королева
Шрифт:
— Но бесчестить его я не стану, — заявил Эдуард.
— Ланкастерцы отрубили твоему отцу голову, надели ее на пику и выставили у ворот Йорка! — напомнил ему Георг. — Да еще и бумажную корону на нее нацепили. Надо и нам надеть голову Уорика на пику и выставить у Лондонского моста, а тело его четвертовать и разослать по всему королевству.
— Отличная идея! Тем более что это твой тесть, — вмешалась я. — Как думаешь, твоя жена спокойно отнесется к тому, что ты лишил ее отца не только головы, но и конечностей? Ведь ты, по-моему, сам клялся лорду Уорику в вечной любви и преданности?
— Пусть родные Уорика похоронят его честь по чести в Бишемском аббатстве, — решил Эдуард. — Мы не дикари. И с погибшими не воюем.
Два дня и две ночи мы провели вместе, но Эдуард все ждал гонца и по-прежнему держал свое войско в полной боевой готовности. Наконец гонец прискакал и сообщил, что
Эдуард приказал тем лордам, что остались ему верны, явиться во дворец полностью экипированными и привести с собой максимально возможное количество вооруженных людей. Также король потребовал от каждого города без исключения прислать ему войско и деньги на его содержание.
— Мне снова приходится уезжать от тебя, — сказал мне Эдуард на рассвете. — Береги моего сына. Береги его, что бы ни случилось!
— А ты береги себя, — ответила я. — Что бы ни случилось.
Эдуард кивнул, взял меня за руку, поднес к губам мою ладонь и сложил пальцы так, словно заключил в них свой прощальный поцелуй.
— Ты же знаешь, что я тебя люблю, — улыбнулся он. — Знаешь, что и сейчас я люблю тебя не меньше, чем в тот день, когда увидел на обочине дороги под дубом. Ведь знаешь?
Я кивнула. Говорить я не могла. Мне показалось, что он прощается со мной навсегда.
— Вот и отлично, — заметил Эдуард и добавил: — Если дело будет плохо, немедленно бери детей и уезжай во Фландрию, в Турне. Ты помнишь, как зовут владельца того суденышка? Помнишь? У него и спрячешься.
— Я помню, — прошептала я. — Не тревожься, все будет хорошо.
— Это уж как Господь захочет.
С этими словами Эдуард резко повернулся и вновь отправился на битву с врагом.
Обе армии страшно спешили — армия Маргариты торопилась в Уэльс за подкреплением, а армия Эдуарда гналась за ней, пытаясь помешать пересечь границу с Уэльсом. Силы Маргариты под командованием графа Сомерсета, а также ее сына, этого юного злодея, у которого на этот раз имелся даже свой собственный полк, быстро продвигались по сельским дорогам на запад, в Уэльс. Там Джаспер Тюдор должен был поднять им в поддержку местных жителей, валлийцев; там же с ними должно было встретиться войско Корнуолла. Если бы этой объединенной армии удалось добраться до уэльских гор, они были бы непобедимы. Джаспер Тюдор и его племянник Генрих Тюдор могли обеспечить им почти райскую безопасность и поддержать своей армией, полностью готовой к бою. Выбить их из уэльских крепостей было бы попросту невозможно; там они спокойно собрались бы с силами и, как следует укрепившись, двинулись бы на Лондон.
Вместе с Маргаритой в поход отправилась и маленькая Анна Невилл, младшая дочь Уорика и жена принца Эдуарда, которая с трудом перенесла столь тяжкие удары судьбы, как гибель отца, предательство Георга Кларенса и полное равнодушие матери, которая после смерти мужа, сраженная горем, обрела убежище в монастыре. На мой взгляд, это было трио отчаявшихся, которые, потеряв столь многое, поставили все, что у них осталось, на кон ради победы.
Эдуард, поспешно выехав из Лондона, собирал по дороге войска и стремился настигнуть армию Маргариты прежде, чем та переправится через полноводную реку Северн и скроется в горах Уэльса. Задача стояла почти невыполнимая. Путь был слишком долог, а люди еще не пришли в себя после кровопролитного сражения под Барнетом. И хотя Эдуард все гнал и гнал свою усталую армию, вряд ли она могла прибыть к берегам Северна вовремя.
Однако первая попытка Маргариты переправиться через Северн в Глостере оказалась неудачной. Эдуард отдал приказ ни в коем случае не дать армии королевы добраться до территории Уэльса, и крепость Глостер преградила ей путь, перекрыв все мосты и переправы. Северн, одна из самых глубоких и многоводных
Вместо того чтобы сразу перебраться на другой берег Северна, Маргарита была вынуждена двинуться на север, вверх по течению реки, и искать иную возможность переправы, но теперь их уже нагоняла армия Эдуарда, отставая всего миль на двадцать; воины, подгоняемые Эдуардом и Ричардом, бежали трусцой, точно свора охотничьих собак. В ту ночь ланкастерцы разбили лагерь неподалеку от Тьюксбери, укрывшись от непогоды за полуразрушенными стенами старого замка и надеясь, что уж завтра-то им наверняка удастся перейти через реку. Они были вполне уверены в себе, полагая, что измученная армия Йорка, которая, не отдохнув после тяжкого сражения, сразу отправилась в новый поход, теперь окончательно выдохлась, тем более что за один день совершила вынужденный марш-бросок в тридцать шесть миль буквально через всю страну. Эдуард, может, и сумел бы нагнать противника, но, пожалуй, окончательно истощил бы силы своей армии, если бы сразу ринулся в бой. Его измученные физически и морально люди вскоре оказались бы ни на что не годны.
3 МАЯ 1471 ГОДА
Королева Маргарита и ее незадачливая невестка Анна Невилл приказали занять для них ближайший дом, который назывался Пейнз-Плейс, в ожидании сражения, которое, как они полагали, сделает их, соответственно, королевой и принцессой Уэльской. Анна Невилл ночи напролет простаивала на коленях и молилась за душу своего отца, чье тело было выставлено на обозрение лондонцам перед алтарем в соборе Святого Павла. Анна молилась и за душу своей безраздельно предавшейся горю матери, которая, пристав к берегам Англии и не успев даже ступить на английскую землю, узнала, что ее супруг потерпел поражение и был убит во время бегства с поля боя и она стала вдовой. Вдовствующая герцогиня Анна Уорик, отказавшись хоть на шаг продвинуться дальше вместе с армией ланкастерцев, тут же заперлась в аббатстве Больё, бросив обеих дочерей на попечение их мужей, пребывавших в оппозиции друг к другу, поскольку одна была замужем за принцем Эдуардом Ланкастером, а вторая — за герцогом дома Йорков. Младшая, Анна Невилл, молилась также о судьбе своей сестры Изабеллы, связавшей жизнь с перебежчиком Георгом Кларенсом и династией Йорков, ведь супругу Изабеллы предстояло биться уже против Маргариты Анжуйской, на стороне ее противника. Анна молилась, как делала это каждый день, и о том, чтобы Господь просветил ее юного супруга, принца Эдуарда Ланкастера, и даровал ему разум, поскольку он с каждым днем становился все более порочным и злобным. И за себя она тоже молилась, мечтая как-то пережить эту битву и снова вернуться домой, хоть и сама толком не знала, каков он теперь будет, ее дом.
Армией Эдуарда командовали те, кого он любил больше всего на свете, — его братья, и он был готов с радостью сложить голову вместе с ними, если Богу будет угодна гибель всех троих в один день. Страх больше не оставлял Эдуарда, ведь теперь он до конца познал горечь поражения и понимал: этого ему не забыть до конца дней своих. Понимал он и то, что избежать грядущей схватки невозможно и вступать в бой ему придется с ходу, не имея возможности ни перестроиться, ни передохнуть после столь продолжительного вынужденного марш-броска, самого быстрого в истории Англии. Так что основания для опасений у Эдуарда действительно имелись; впрочем, он знал: если он хочет остаться на троне, то должен бороться лучше, чем когда-либо прежде. Его брат Ричард, герцог Глостер, командовал передовыми частями армии; он вел своих людей в бой уверенно, со свойственным ему веселым и свирепым мужеством. Сам Эдуард должен был стоять в центре, а защищать тылы предстояло Уильяму Гастингсу — вот уж кто собственной грудью заслонил бы короля, если б на того напали из засады. Что касается Энтони Вудвилла, то ему Эдуард поручил особое задание.
— Энтони, — тихо обратился к нему Эдуард, — возьмите с Георгом небольшой отряд вооруженных копьями людей и спрячьтесь в роще на левом фланге. У вас будет две основных задачи: во-первых, следить, чтобы Сомерсет не отправил из этих развалин в обход нам вооруженных людей и не нанес неожиданный удар слева, а во-вторых, внимательно наблюдать за ходом битвы, но в атаку ринуться лишь тогда, когда это будет совершенно необходимо.
— Ты до такой степени мне доверяешь? — уточнил Энтони, невольно вспомнив те дни, когда они, тогда еще совсем молодые, были врагами, а не братьями.