Белая кошка
Шрифт:
— Как обычно, притаился в сторонке и наблюдает исподтишка, оценивает нас.
— Совсем нет.
Как же ей объяснить? Я ведь больше всего боюсь, что оценивать будут меня.
— Мне нравилось с тобой встречаться.
Кладет голову мне на плечо, может, по старой памяти, а может, напилась слишком сильно. При некотором усилии можно принять это за ласку.
— Нравилось, как ты наблюдаешь за мной.
Я почти готов пообещать ей, что буду делать все как надо, сказала бы только — что.
— А
— Это ты меня бросила.
Я тоже почти шепчу, слова получаются тихими и нежными. Скажу что угодно, пусть только не уходит, пусть говорит со мной. Когда мы вместе, все так ясно и просто, кажется, что я могу измениться, бросить старую жизнь.
— Но я тебя все еще не забыла. Не думаю, что забыла.
— Да?
Наклоняюсь и целую ее. «Не думаю, что забыла». Вот и ты не думай. Прижимаюсь к мягким губам. На вкус — текила. Ужасный получается поцелуй — сплошные горечь и сожаление. Я точно знаю, что опять все порчу, просто-напросто не умею по-другому.
Но Одри не отталкивает меня — приподнимается на цыпочки, обнимает за плечи. Ее руки легонько щекочут мой затылок, и я улыбаюсь. Медленнее, еще медленнее. Уже лучше. Она легонько вздыхает, не прерывая поцелуя.
Скольжу пальцами по ключицам, по впадинке па шее. Я хочу поцеловать ее туда, перецеловать каждую родинку на молочно-белой коже.
— Эй, ну-ка убери от нее руки, — встревает Грег Хармсфорд.
Одри отшатывается и чуть не падает на него, а я словно со дна моря всплываю, даже в ушах гудит. Совсем забыл, что мы на вечеринке.
— Ты напилась. — Грег хватает девушку за локоть, отчего та чуть не падает.
Сжимаю кулаки. Вот сейчас размажу его по стенке, ударю прямо в лицо. Оглядываюсь на Одри. Если испугалась или разозлилась — мокрого места от него не оставлю.
Она отвернулась, на меня и не смотрит. Вся ненависть моментально превращается в презрение к самому себе.
— Что ты вообще здесь забыл? Тебя же вроде вывели на чистую воду и наконец турнули из школы.
— Не знал, что это школьная вечеринка.
Грег самодовольно улыбается.
— Кому ты тут нужен! Используешь магию, чтобы девчонкам мозги пудрить. Иначе-то никто на тебя и не посмотрит.
Вспоминаю Мауру. Все вокруг расплывается, я словно смотрю на Грега сквозь длинный черный туннель. Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в кожаные перчатки, и бью изо всей силы, он летит прямо на пол. Пинаю противника ногами, но тут меня хватает за пояс Рауль Пэтак и оттаскивает прочь.
— Шарп, остынь.
Ударить, ударить его еще раз. Вырываюсь, кто-то выворачивает мне руки за спиной. Одри ушла.
Грег поднимается на ноги и вытирает рот.
— Я про твою мать читал в газете. Ты точно такой же, Шарп.
— Ну это едва ли.
— Выведите его, — командует чей-то голос.
Рауль тащит меня к дверям. Мы шествуем мимо бассейна, люди оглядываются, привстают в шезлонгах, явно предвкушая продолжение драки.
Пытаюсь вырваться из захвата, но когда меня отпускают, от неожиданности падаю на траву.
— Да что в тебя вселилось? — Рауль тяжело дышит.
— Извини, — поднимаю глаза к ночному небу. Оказывается, сзади меня держал Кевин Форд.
Коротышка, но накачанный, рестлингом занимается. Смотрит выжидающе, как будто ждет, что я на него накинусь.
— Остынь. Совсем на тебя не похоже, старик.
— Забылся.
Вернее, не учел, что здесь я всем был и буду чужой. Стал их букмекером, попал в компанию, но другом не стану никогда, вот и все мое социальное общение.
Парни возвращаются в дом. Кевин говорит что-то, но слишком тихо — не разобрать, Рауль прыскает.
Снова поднимаю глаза. Небо усыпано звездами. Меня никогда не учили различать созвездия, в детстве, помнится, выдумал себе одно, но тут же потерял, поэтому теперь я вижу сотни ярких точек, хаос, лишенный какой бы то ни было логики.
Кто-то шуршит травой неподалеку, подходит ближе, заслоняет ночное небо. Одри? Нет, Сэм.
— Вот ты где.
Медленно встаю на ноги, сосед неловко оступается, и его выворачивает прямо под кухонным окном, в куст гортензии. Девчонки на террасе хихикают.
— Слава богу, ты приехал. Отвезешь меня домой?
Покупаю ему кофе навынос в какой-то забегаловке и добавляю побольше сахара — может, протрезвеет. Но Сэма опять тошнит прямо на парковке, остатками кофе он прополаскивает рот. Включаю радио. Сидим и под аккомпанемент Сэмова желудка слушаем песню про магию любви.
Да уж, магия — что может быть романтичнее промывки мозгов?
— В детстве часто воображал себя мастером, — начинает Сэм.
— Все так делают.
— Даже ты?
— Я в особенности.
Передаю ему свой стакан. Я обычно пью черный кофе, но где-то тут должен быть пакетик сахара. Он качает головой.
— А как это понять? Когда ты узнал, что не мастер?
— Со всеми одно и то же: родители обычно велят детям не баловаться с магией. Мама, например, запугивала нас — говорила, что малыши умирают из-за отдачи, если начинают колдовать раньше времени.
— Но это же неправда? Пожимаю плечами.
— Отдача может убить только мастера смерти, да и то если совсем уж не повезло. А сколько тебе лет — вообще не важно. Братья про свои способности узнали довольно рано. Баррон часто выигрывал, а Филип всегда побеждал в драках.