Белая Кость
Шрифт:
Позади себя на полу провела ножом черту. С горем пополам поднялась и, получив пять серебряных монет, вышла из караулки не оглядываясь.
Надев шнурок с ножом себе на шею, Киаран Айвиль взял ребёнка:
— Ты нужен Небесной Стае.
За каменным забором находилось военное поселение. Казармы, конюшни, бани и кузни чередовались с загонами для лошадей и площадками, где тренировались Выродки — так лорд называл отказников.
Киаран шёл к дому младенцев, стоящему в молодом ельнике. Справа звучало: «Выпад! Удар!..» Слева доносилось: «Коли! Руби!..» Звенели мечи, стонала тетива,
Ребёнок, замотанный в простыню, заворочался. Киаран затолкал руку под ткань. Скользнув пальцами по коже, покрытой от холода пупырышками, нащупал яички. Небесная Стая не брезговала и девочками. Из них получались искусные целительницы, отличные шпионки и ловкие исполнительницы заказных убийств. Менее способные шили, стирали и хозяйничали на кухне.
Отец говорил Киарану, что их далёкий предок баловался чёрной магией. Ему удалось связать три таинственных места: Глухой лес, Слепую лощину и Немое озеро. Считалось, что никому не нужный ребёнок, побывав в этих местах, становился глухим к мольбам, слепым к чужим страданиям и безмолвным — никогда не жаловался и не просил.
Киаран думал иначе. Их предок связал не места, а женщин, которые по природе своей должны олицетворять любовь, милосердие, человечность, сострадание и нравственную чистоту, а на деле оказались ничтожными существами. Младенец, попавший им в руки, разумом не понимал, что с ним делают, но его душа, обнажённая, не успевшая обрасти защитным панцирем, чувствовала, как её продают раз за разом, начиная с родной матери и заканчивая святой, — и превращалась в камень.
Лорду Айвилю оставалось только ежедневно напоминать воспитанникам, что на земле им не нашлось места. Они — древо, вросшее корнями в небо, и всем обязаны Небесной Стае. Отныне и навечно честь Стаи для них превыше всего. Девиз: «Убей или умри!»
Выродки не обзаводились семьями. Их род начинался с них и заканчивался ими. Они презирали мир и упивались войной. В бою бились со звериной яростью и зачастую умирали там же — на поле брани. Их клич и последние слова: «Во славу Стаи!»
Лорд Айвиль отдал младенца нянькам; те вскармливали детей молоком самой сильной кобылы. И едва спрятал ритуальный нож в ящик, где хранились сотни других ножей, как стражник доложил ему о прибытии в замок герцога Лоя Лагмера — одного из претендентов на трон Шамидана.
Киаран Айвиль покинул логово Стаи и поскакал в крепость.
Герцог Лагмер ждал хозяина в гостевой башне, в зале, завешанном коврами и застеленном медвежьими шкурами. Слуги развели огонь в камине, принесли вино, фрукты и вяленое мясо. Ни к чему не притрагиваясь, Лагмер разглядывал серебряные кубки и вазы, резную мебель, живописные картины в позолоченных багетах — и мрачнел. Лорд Айвиль слыл самым богатым человеком в королевстве. Владея небольшим земельным наделом, он был богаче короля! В смутные времена вражеские войска обходили его деревни и замок стороной, а всё потому, что военачальники либо пользовались услугами Айвиля, либо планировали воспользоваться в будущем. Выродки стоили дорого, но для нанимателя они стократ увеличивали вероятность победы в предстоящих сражениях.
— Вы впервые у меня в гостях, ваша светлость?
Лагмер обернулся на голос. Оскорбительный вопрос. На иерархической лестнице герцоги стоят чуть ниже короля. Да и сам король тоже герцог. Их знают в лицо и не путают с другими дворянами. Визит высочайшей особы в чей-то замок — для хозяина целое событие. Лишь немногие удостаиваются такой чести. А этот напыщенный наглец одной лишь фразой опустил важного гостя до уровня обычных посетителей, чьи лица смешались у него в памяти.
Вспомнив о причине своего приезда, Лагмер проглотил резкие слова и ответил ровным тоном:
— Впервые.
— Не желаете снять плащ?
— Предлагаю перейти сразу к делу, — произнёс Лагмер.
Дожидаясь Айвиля, он изрядно продрог. За полчаса огромное помещение не успело прогреться. Его не отапливали вряд ли в целях экономии. Скорее всего, хозяин наёмников принимает проверенных людей в другом зале или в другой башне.
Скинув с себя плащ, отделанный мехом, Айвиль предстал перед Лагмером в кожаных штанах и куртке. Ремень плотно обхватывал узкую талию. На боку чехол с фамильным кинжалом, на рукояти переливались драгоценные камни. На груди коллар — звенья причудливой формы чередовались с искристо-коричневыми бриллиантами, оправленными в золото. Наряд и украшения подчёркивали достоинства фигуры.
Айвиль наполнил кубки вином, один протянул Лагмеру. Он отказался жестом.
— На вежливость принято отвечать вежливостью, — сказал Айвиль. — Или вы с этим не согласны?
Лагмер взял кубок, проследил, чтобы хозяин пригубил бокал первым, и лишь тогда сделал глоток.
Они расположились в креслах у камина.
— Я внимательно слушаю, ваша светлость, — проговорил Айвиль, вытянув ноги к огню. Сапоги из чёрной кожи приобрели тёмно-рубиновый цвет.
— Мне нужна сотня Выродков.
— С кем собрались воевать?
— Не с вами, это точно, — усмехнулся Лагмер, наслаждаясь теплом и отменным вином.
— Я спрашиваю не из праздного любопытства. Представьте такую ситуацию. — Айвиль отхлебнул вина и поставил кубок возле ножки кресла. — Сегодня я дам сотню Выродков вам, завтра дам сотню вашему соседу, а послезавтра вы устроите между собой небольшую войну. Возникнет конфликт интересов. Выродки не убивают друг друга, а я не возвращаю денег. Уверен, что такой исход дела вас не устроит.
— Не устроит. И всё же, я не могу сказать вам имя моего противника.
Айвиль сплёл на животе пальцы:
— Хорошо. Тогда возьмите пять сотен наёмников. А я на время, пока вы решаете свои вопросы, откажусь от сделок.
— Сколько я должен заплатить?
— Смотря какими деньгами.
Лагмер выудил из прикреплённого к поясу кошелька золотую монету с изображением быка и протянул Айвилю:
— Моей чеканки.
Айвиль подкинул её на ладони, покрутил в пальцах:
— Мне кажется или ваши монеты стали легче?