Белая мгла
Шрифт:
Тони внезапно поняла, что Стэнли говорит с ней, как говорил бы с Мартой. После подобной ссоры они легли бы в постель и стали бы обсуждать своих детей. Стэнли тоскует по жене и превращает Тони в ее подобие. Но эта мысль больше не будоражила ее. Как раз наоборот: она обиделась. Он не имеет права так ее использовать. Она решила, что он эксплуатирует ее. А ей надо убедиться, что с ее матерью в этом туалете на бензоколонке все в порядке.
Она только собралась сказать ему об этом, когда он произнес:
– Не следовало мне взваливать на вас все это. Я ведь позвонил совсем
«Это уже больше похоже на Стэнли, – подумала она. – И с мамой ничего не случится еще несколько минут».
А он продолжал:
– Вы не поужинаете со мной как-нибудь вечером после Рождества?
«К чему это он?» – подумала она. И сказала:
– Конечно. – Что все это значит?
– Вы знаете, что я не одобряю тех, кто затевает романы со своими сотрудницами. Это ставит сотрудницу в такое трудное положение – она не может не считать, что, если откажется, ее карьера может пострадать.
– У меня таких страхов нет, – сказала Тони несколько сухо. Не хочет ли он сказать, что это приглашение – не преддверие романа, так что ей нечего беспокоиться? Она почувствовала, что ей не хватает воздуха, и с трудом заставила себя говорить нормально: – Я буду счастлива поужинать с вами.
– Я думал о нашем разговоре сегодня утром на скале.
«Я тоже», – подумала она.
А он продолжал:
– Я сказал тогда нечто, о чем с тех пор все время жалею.
– Что… – Ей не хватало воздуха. – Что же это было?
– Что я никогда не смогу создать другую семью.
– Вы так не думали?
– Я сказал это, потому что вдруг… испугался. Странно, да? В мои-то годы и вдруг испугался.
– Испугались чего?
Наступила долгая пауза, затем Стэнли сказал:
– Своих чувств.
Тони чуть не выронила телефон и покраснела.
– Чувств… – повторила она.
– Если этот разговор вас неприятно смущает, так и скажите, я никогда больше не стану об этом говорить.
– Я вас слушаю.
– Когда вы сказали мне, что Осборн пригласил вас поужинать, я понял, что вы не будете вечно одинокой – по всей вероятности, это случится скоро. Если я выгляжу полным идиотом, так мне, пожалуйста, и скажите и облегчите мое существование.
– Да нет…
Тони глотнула. Ему этот разговор дается чрезвычайно трудно, поняла она. Он, наверное, сорок лет не говорил такого женщине. Она должна ему помочь. Должна дать понять, что вовсе не чувствует себя оскорбленной.
– Нет, вы не выглядите глупо, отнюдь.
– Сегодня утром я подумал что, возможно, вы тепло относитесь ко мне, и это меня испугало. Я прав, говоря вам это? Хотел бы я видеть ваше лицо.
– Я очень рада, – произнесла она тихо. – И я очень счастлива.
– В самом деле?
– Да.
– Когда я могу вас увидеть? Мне хотелось бы еще многое вам сказать.
– Я сейчас с мамой, мы остановились у бензоколонки. Вот она идет. – Тони вышла из машины, продолжая держать возле уха телефон. – Давайте поговорим завтра утром.
– Только не отключайтесь. Мне так много нужно вам сказать.
Тони помахала матери и крикнула:
– Я здесь!
Мать увидела ее и свернула. Тони открыла дверцу салона, помогла матери сесть и сказала:
– Я только закончу разговор.
Стэнли спросил:
– Где вы?
Тони закрыла за матерью дверцу.
– Всего в десяти милях от Инверберна, но езда мучительно медленная.
– Я хочу, чтоб мы встретились завтра. У нас обоих есть семейные обязательства, но имеем же мы право на личную жизнь.
– Что-нибудь придумаем. – Она открыла дверцу водителя. – Я должна ехать, а то маме холодно.
– До свидания, – сказал он. – Позвоните мне в любое время, когда захотите. В любое.
– До свидания. – Она захлопнула крышку на телефоне и села в машину.
– Какая хорошая улыбка, – сказала мать. – Ты повеселела. Кто это звонил – кто-то приятный?
– Да, – сказала Тони. – Некто очень приятный.
Кит ждал у себя в комнате, пока все не улягутся. Ему нужно было как можно скорее убраться отсюда, но все будет испорчено, если кто-то услышит, как он уезжает, поэтому он заставлял себя выжидать.
Он присел к старому столу, стоявшему в чулане. Его ноутбук был все еще включен в сеть, чтобы не тратить батареи, – компьютер понадобится ему позже. Мобильник он держал в кармане.
Он принял три звонка – два безобидных личных звонка охранникам в «Кремль», и он соединил их. Третий звонок поступил из «Кремля» в Стипфолл. Кит подозревал, что Стив Тремлетт, не сумев добраться до Тони Галло, хотел сообщить Стэнли о проблеме с телефонами. И Кит прокрутил записанное сообщение о поломке на линии.
Выжидая, Кит напряженно прислушивался к звукам в доме. Он слышал, как ссорились Ольга и Хьюго в соседней с ним спальне. Ольга сыпала вопросами и утверждениями, словно стреляла из пистолета, а Хьюго то плакал, то умолял ее, убеждал, спорил и снова плакал. Внизу Люк и Лори целых полчаса звенели на кухне посудой и ножами с вилками, затем входная дверь хлопнула, и они отправились в свой дом в миле отсюда. Дети сидели в сарае, а Миранда с Недом, по всей вероятности, отправились в гостевой коттедж. Последним лег в постель Стэнли. Он сначала пошел к себе в кабинет, закрыл дверь и позвонил по телефону – если кто-то говорил по телефону где-либо в доме, на всех аппаратах загоралась кнопка «занято». Через какое-то время Кит услышал, как Стэнли поднялся по лестнице и закрыл за собой дверь в спальню. Ольга и Хьюго пошли оба в ванную и вели себя тихо: либо помирились, либо слишком устали. Собака, Нелли, скорее всего улеглась на кухне, рядом с плитой, в самом теплом месте в доме.
Кит еще подождал, давая возможность всем уснуть.
Он чувствовал себя оправданным разыгравшейся ранее ссорой. Любовник Миранды доказал, что Кит – не единственный грешник в семье. Они возмущались тем, что он раскрыл их тайну, но всегда лучше, чтобы о подобных вещах все знали. Почему, собственно, его проступки раздувают сверх меры, а грешки Миранды скрыты от глаз? Так что пусть позлятся. Ему доставило удовольствие, когда он увидел, какую затрещину Ольга влепила Хьюго. «Моя старшая сестра умеет вдарить», – подумал он, и это позабавило его.