Белая ночь

Галкина Наталья

Он удивленно на меня посмотрел.

– Ты хочешь сказать, что твой Алекс не сделал бы этого?
– он насмешливо приподнял одну бровь.

– Нет..., то есть да..., - я замялась.

Мне не хотелось отвечать на этот провокационный вопрос, но Дэвид, похоже, и не ждал ответа. Ему достаточно было просто моей реакции, ведь он понимал все без слов. Действительно, вряд ли Алекс сделал бы такое, да я и не попросила бы его об этом.

Мы переехали на другой берег.

– В Санкт-Петербурге очень красивые мосты, - заметил он.

– Мы говорим 'Питер', - ответила

я.
– 'Санкт-Петербург' слишком официально.

– Действительно, 'Питер' мне нравиться больше.

– Дэвид, - сказала я, - а кто был тот мальчик, который преследует меня? У него совсем не детские глаза.

– А он и не ребенок, - ответил Дэвид, - он мой брат.

У меня в полном смысле слова отвисла челюсть.

– Твой брат?!! У тебя что, есть еще и брат?!

– Помнишь, я рассказывал тебе, что в первой своей жизни у меня был брат. Мы родились двойняшками. Как я понял уже потом, не муж моей матери был нашим отцом, а кто-то другой, хотя она никогда не призналась бы в этом. И именно ему мы обязаны своей необычной способностью помнить. Кем он был, мне неизвестно, и я бы многое отдал, чтобы узнать это! Тогда б я понял, зачем вообще продолжаю жить.

Дэвид на минуту замолчал, вспоминая о чем-то своем, но затем продолжил:

– В первый раз я умер рано, мне едва исполнилось двадцать. Только потом, осознав свою склонность к возрождению, я обо всем догадался, но найти брата мне не удалось. Земля огромна, как можно встретить на ней человека, если не знаешь, где он и даже как он выглядит? Лишь триста лет назад нам удалось увидеться. Мы узнали друг друга по глазам, их нельзя спутать ни с чем. Ты наверно заметила, что вечность накладывает на нас свой отпечаток.

– Да, это так... Но он же мальчик.

– А ты думаешь, какого это, вновь рождаться в теле ребенка? Уже в три-четыре года начинаешь осознавать, кто ты есть на самом деле. Хорошо еще, что нам даются эти несколько лет счастливого неведения. Иначе мои новые родители сильно удивились бы, если б я вдруг подмигнул им, едва родившись.

Он с сарказмом усмехнулся.

– Но ведь однажды ты понимаешь, что не ребенок?

– Конечно, каждый раз наступает этот момент. Это самое трудное время - ты все знаешь, но сказать об этом не можешь никому. В первый раз я сильно поплатился за свою откровенность. Мне были еще не известны все тонкости в этом деле, и я рассказал своей новой матери о себе. Все решили, что в меня вселился дьявол, и эта добропорядочная христианка заперла своего сына в монашеской келье в полном одиночестве, заставляя молитвой изгнать из себя бесов. Потом, когда мне исполнилось двенадцать, я сбежал, но с тех пор точно уяснил себе, что должен играть роль ребенка, чтобы не нажить неприятностей.

– Представляю, как это тяжело!

– Нет, не представляешь. Поэтому я и стараюсь как можно быстрее покинуть свою 'семью'. Так что не упрекай меня в этом.

– И что же твой брат сейчас как раз в таком состоянии?

– Да, тело человека взрослеет медленно, но наша память нас не щадит. Не смотри на то, как он выглядит, его глаза говорят о том, кто он на самом деле.

– У него очень страшные глаза. Я видела их. Почему он стал таким, а ты - нет?

– Потому что он служит Отступнику.

– Но почему ты не с ним?

– В то время, когда он меня нашел, мой дух был еще слишком слаб, чтобы серьезно заинтересовать его. Я был рожден вторым, поэтому мне досталось меньше силы, и, к тому же, перспектива владеть всем миром никогда не привлекала меня. Но мой брат, видно, попался в его сети. Ему удалось многому научиться за свою жизнь, и теперь он несравнимо сильней меня. Отступник открыл ему многие секреты наших возможностей, о которых я могу только догадываться. Он называет себя Аресом. Возможно, мой брат возомнил себя богом. Это очень опасный соперник.

– Да, я знаю. Тогда на набережной он пытался найти в моей памяти ответ на свои вопросы. Но случилось кое-что, чего он не ожидал: я тоже увидела его воспоминания.

Дэвид резко надавил на педаль тормоза, и автомобиль остановился посреди улицы. Сзади послышались недовольные гудки.

– Что ты сказала?
– переспросил он.

– Я тоже смогла прочитать его воспоминания, - повторила я.

– Ты хочешь сказать, что обладаешь способностью к обратной связи?
– он был поражен моим заявлением.

– Наверно, называй это, как хочешь, - я пожала плечами.

– Саша, за всю свою долгую жизнь я не встречал этого дара у обычных людей. Теперь я не сомневаюсь, что в пророчестве говориться именно о тебе.

Эта мысль огорчила его, он сердито оглянулся на сигналивших сзади водителей и тронулся с места. Через пять минут Дэвид уже свернул на набережную и остановился у самого парапета.

– И что ты узнала о нем?
– он повернулся ко мне всем телом.

– Пока не много, - с сожалением ответила я, - эти картинки так обрывочны. Иногда они сами складываются во что-то более или мене понятное, но я не научилась еще ими управлять. Правда, сегодня мне удалось увидеть нечто важное.

И я рассказала ему о своем сне и о тех выводах, которые сделала сама. Дэвид слушал внимательно, слегка барабаня пальцами по рулю.

– Да, ты права. Мы не можем допустить, чтобы Отступник что-то узнал. Все это слишком серьезно. Мне тоже нужно посоветоваться, но до тех пор мы обязаны быть начеку. Саша, я должен забрать тебя.

– Это исключено!
– отрезала я.

Он только с горечью посмотрел на меня, мое упрямство было для него как глухая стена, которую он не мог преодолеть. Но я не собиралась сдаваться. Я никуда не уеду, потому что здесь моя мама, отец, Алекс...

– Ты хочешь, чтобы я совсем поселился в машине в твоем дворе?
– шутливо спросил он.

– Я ни о чем тебя не просила, - надулась я.

– Саша, - он вдруг резко придвинулся ко мне, - ты не понимаешь, что это не игра. Возможно, на кону сейчас твоя жизнь, а ты относишься к этому так легко.

– Но ведь это моя жизнь, - по-детски упрямо возразила я.

– Нет, теперь это не твоя жизнь. От нее сейчас зависят очень многие люди, и в первую очередь - я!

Его глаза потемнели, и от этого меня снова охватило волнение.