Белая ночь
Шрифт:
– Не надо, - огрызнулся Алекс, чем вызвал недоумение у молодого врача.
Сейчас я вспоминала об этом так, словно все это произошло не со мной. Будто я смотрела на все откуда-то со стороны. Кино про чужую жизнь. Но именно это позволяло мне не сойти с ума от ощущения того, что случилось непоправимое. Почему Дэвид исчез так внезапно? Что послужило причиной такого поворота событий? Я задала этот вопрос Алексу, но он только отвел глаза и ничего не ответил. Лежа в палате, я видела его силуэт за дверью, он сидел на стуле в коридоре, упершись руками в колени и закрыв лицо ладонями. Что он чувствовал
Дальше все было как во сне: белые стены, холодный свет ламп, равнодушное лицо уставшего за долгую смену доктора. Потом мама, ее теплые руки на моей щеке и слезы, капающие на больничные простыни.
Я хотела ей так много рассказать: о Дэвиде и о моей любви к нему, но мне вдруг показалось, что она уже все поняла, видя, как Алекс остался в коридоре, не смея войти ко мне в палату...
И вот теперь я была дома, и часы в зале отсчитывали минуты, разрывая окружавшую меня тоскливую тишину.
Так прошел день, потом ночь, затем наступило новое утро. Все они были похожи одно на другое. Я открыла глаза и перед собой увидела лицо своего отца. Он сидел в кресле рядом со мной, задумчиво глядя в окно. Я совсем не слышала, когда он пришел.
– Мама так скучает по тебе, - зачем-то сказала я ему.
– Я знаю, Саша, - тихо ответил он.
– Разве нельзя было поступить иначе?
– Наверно, нельзя.
– Нет, можно. Просто мы сами иногда не знаем, чего хотим.
В тот день я слышала, как они долго разговаривали с мамой на кухне, и мне показалось, что в их словах прозвучало взаимное прощение...
Дни потекли своей чередой, и силы постепенно стали возвращаться ко мне. Я готовилась к экзаменам, и это отвлекало меня от моих грустным мыслей. Алекс так ни разу и не позвонил с того дня и не пришел. Я тоже не видела смысла нам больше встречаться. Но меня не оставляла мысль, что он знает что-то о Дэвиде, знает, почему он ушел тогда. И это тяготило меня. Нужно было во всем разобраться, иначе моя дальнейшая жизнь станет просто невыносимой.
Светлана чувствовала себя виноватой в том, что случилось.
– Это я посоветовала тебе ехать, - сокрушалась она.
– Я думала, что так будет лучше...
– Перестань, я взрослая девочка и сама приняла решение. Мне за него и отвечать.
– Нет, Саша, - она была очень расстроена.
– Просто, я теперь поняла, что на самом деле ничего не смыслю в любви. Все мои отношения с парнями - это лицемерие.
– Когда-нибудь ты обязательно встретишь того, кого ждешь. Видно, еще не время.
– Ты так считаешь?
– Конечно, просто нужно вовремя разглядеть свои чувства. А не сомневаться, как это делала я.
Мы сидели на диване в зале, вокруг валялись мои тетради. Светлана задумчиво теребила уголок подушки.
– Ты не знаешь, где он теперь?
– Кто?
– переспросила я.
– Дэвид.
– Нет, не знаю.
– Но он же не мог ни с того ни с сего исчезнуть? Он ведь даже не попрощался с тобой?
Я отрицательно покачала головой.
– Разве ты не хочешь это выяснить?
–
– Может, он что-то знает?
– с надеждой спросила Света.
– Понятия не имею.
– Ну, так надо спросить.
– Как?
– я только развела руками.
– Даже не знаю, где он. Может, он давно улетел в Стокгольм! Боюсь, его здесь уже ничего не держит.
– Но ты можешь позвонить. Вряд ли он успел сменить номер.
– И что я ему скажу? 'Прости Алекс, мне, в общем-то, наплевать, как у тебя дела, но ты можешь мне сказать, где сейчас Дэвид?' Это глупо и очень жестоко!
– Ну и что ты предлагаешь? Просто сидеть, сложа руки, и ждать, что Дэвид сам к тебе придет?
– Нет, мне почему-то кажется, что он больше не придет, - прошептала я. От этих страшных слов кровь отлила от моих щек.
– Если бы он хотел вернуться, он не стал бы забирать камень. Теперь он ушел навсегда.
И я замолчала, осознав, что теперь уже по-настоящему все кончено.
Весь день я не могла думать больше ни о чем, кроме этого. Алекс должен что-то знать! Только он может ответить на мой вопрос. Да, обращаться к нему очень жестоко, но это мой единственный выход, Света была права! Я слонялась по квартире, словно зомби, а мама делала вид, что не замечает этого. После моего феерического возвращения из Швеции, она старалась не приставать ко мне с вопросами. Наверно, тоже чувствовала свою вину, так же, как и Светлана. Мне не спалось. На кухне работал телевизор, там шла какая-то передача для полуночников на бог его знает каком канале. Какое-то очередное посредственное ток-шоу. Я в пол-уха слушала, о чем говорили ведущие, звук их голоса давал мне ощущение, что я не одна.
– Вам не кажется, - услышала я голос с экрана, - что в большинстве случаев, люди сами являются источником своих бед?
– Конечно, - пафосно ответил второй собеседник. По его назидательному тону было понятно, что он считает себя психологом.
– Причем, чаще всего люди несчастны по причине своей собственной нерешительности. Они лучше будут страдать, упиваясь жалостью к самому себе, чем согласятся сделать какой-то серьезный шаг. Естественно, нельзя говорить обо всех поголовно, но очень часто....
Дальше я уже не слушала его. А ведь этот бородатый зануда прав! Вот я сижу здесь и втихомолку жалею себя, хотя должна громко трубить во все трубы. Использовать любую возможность, пусть даже самую слабую надежду! Да, я должна позвонить Алексу. Завтра! Нет, почему завтра? Прямо сейчас. Я взглянула на часы, было уже больше полуночи. Ну и что? Даже минуты значат сейчас очень многое, ведь, возможно, каждая из них увеличивает расстояние между мной и Дэвидом!
Я побежала в свою комнату и начала лихорадочно рыться в сумке в поисках сотового. Где же он? Как назло, не могу найти. Наконец, рука нащупала в боковом кармане холодный пластик. Вот он! Алекс был в моем списке первый. Я усмехнулась. 'Первый, да не первый', - получился грустный каламбурчик. С замиранием сердца я нажала вызов. Гудок, еще гудок. Скорей всего, он вообще не станет брать трубку. Только не это! Мои нервы были напряжены до предела, но вдруг я услышала знакомый голос.