Белая полоса
Шрифт:
У Замши опыт по раскрытию агентов был большой, и в том, что Фёдор Фёдорович Федун — мент, сомнений уже ни у кого не было.
С этого времени Замша начал расправлять крылья и вести себя если не как вор в законе, которых показывают в фильмах, то как преступный авторитет. К нему стал приходить адвокат, от которого он стал приносить по пачке сигарет и спички. Кроме того, его стали посещать опер'a, которые вешали ему изготовленный в лагере пистолет.
Однажды он принёс в кармане горсть грузинского чая, сказав, что с трудом его выпросил. Вернувшись из следственного кабинета, он выгребал из кармана на газету чай. Также он принёс с собой пластиковую поллитровую бутылку.
Вечером, за ужином, он налил по глотку этого чая в кружки мне и Дмитрию. Сам же пил небольшими глотками из бутылки, плотно закручивая пробку.
Замша не приносил из следственных кабинетов никаких газет и редко спрашивал меня по делу — только тогда, когда я удовлетворял любопытство Дмитрия. Я легко шёл на общение и рассказывал о машинах, о своих полётах за штурвалом самолёта, о рыбалке и подводном плавании, о бизнесе (если что-то интересовало Дмитрия и других приезжающих и уезжающих сокамерников) и о деле — всё, что говорил следователю. Многих удивляла сложившаяся со мной ситуация, и они задавали дополнительные вопросы, на которые я с удовольствием отвечал.
— Ну, да, — говорил Замша, как будто мысленно продолжая словами: «Так я тебе и поверил».
В камере то и дело появлялись новые лица, которые надолго не задерживались. Некоторые уезжали в тюрьму (СИЗО), другие возвращались в РОВД, а кого-то, возможно, и вовсе отпускали домой. Правда, о таких, кроме Чопенко, я больше не слышал.
Однажды открылась дверь в камеру, и на пороге появился дородный здоровяк. Он сказал, что он Удав, а брат у него — Удав-старший. Увидев сначала в лицо, а потом со спины Замшу, он положил руку на голову, сделал большие глаза и помотал головой. Затем посмотрел на меня и Дмитрия. Я улыбнулся. Замша начал держаться от Удава на расстоянии и всячески старался ему угодить.
Удав в двух словах спросил, кто и за что сидит, затем выразил своё мнение на извечную тему пидарасов и петухов.
— Пускай делают, что хотят. Дали бы миллион долларов — я сам бы переспал с кем угодно!
Сказал, что ему шьют грабёж. И что он тут надолго задерживаться не собирается. И что в этом мы ему должны помочь. На что все выразили своё согласие: кто-то кивком головы, а кто-то — молчанием. Он сказал, что мы должны помочь ему сломать ногу. И тогда его увезут в больницу, а оттуда он уже выберется. На что Дмитрий выразил сомнение: сломать ногу вряд ли получится.
Удав сказал, что сложностей никаких не будет: нужно только выбрать место поудобнее и прыгнуть ему на ногу. И даже если получится только трещина, то этого будет достаточно.
Тут в разговор включился Замша. Он сказал, что обычно в таких случаях ломают не ногу, а руку. Нижнюю часть её от локтя вниз заматывают широким мокрым вафельным полотенцем и ложатся спать. А когда полотенце высыхает, рука ночью ломается сама. То же самое можно совершить и с горлом, если кто хочет совершить суицид. Однако полотенца в камере не оказалось, и Замша сказал, что есть самый надёжный и проверенный способ косить, — это аппендицит. Нет ничего проще, чем корчиться от боли, держась за левый бок, а когда повезут в больницу, передвигаться, подтаскивая и волоча левую ногу. Удава это устраивало,
Замша пошёл стучать кулаком в дверь и говорить дежурному, что человек умирает. После длительных переговоров и громких стонов Удава действительно забрали. Он вышел из камеры, волоча левую ногу, и зашаркал по коридору. Правда, через несколько часов его вновь привели в камеру. Удав рассказал, что его отвезли в больницу, там его осмотрел врач и сказал, что он косит. А по дороге назад ему дали пизды в два раза больше — за то, что ментам пришлось возить его туда-сюда и за свой счёт покупать бензин.
Удав был добродушным весельчаком, и с ним было легко общаться. По вечерам он любил играть в балду — это когда ты задумываешь слово, чтобы оно оканчивалось на другом игроке, и называешь первую букву. А игрок пытается выдумать своё слово, чтобы оно заканчивалось на тебе, и называет к твоей названной букве вторую свою. Так мы с Удавом коротали время вечерами, пока Замша и Дмитрий играли в морской бой. Однажды я Удаву первой буквой назвал твёрдый знак. Он долго думал и сказал, что такого слова нет. Потом сказал, что сдаётся. Я пообещал ему, что расскажу потом.
На следующий день в камеру, где находились я, Дмитрий, Замша и Удав, посадили ещё одного человека. Хлопнула дверь — на пятачке стоял парень лет двадцати пяти в джинсах, рубашке и зелёной кофте с тремя пуговицами под воротничком, среднего телосложения и среднего роста. Лицо у него было круглое, волосы — кудрявые, тёмные. На них виднелась запёкшаяся кровь. Он сказал, что его зовут Руслан.
— Как же тебя ИВС принял? — спросил Замша у Руслана.
Тот ответил, что его уже три раза туда-сюда (из РОВД в ИВС) возят и на этот раз за него отдали три бутылки водки опер'a из РОВД (не знаю, правда это была или ложь). Руслан пролез на подиум в дальний край камеры, и находиться на подиуме лёжа стало возможно только боком. К тому же был конец мая, на улице стояла аномальная жара, а в камере — невообразимая духота. Сигаретный дым от самокруток резал глаза.
Руслан рассказал свою историю: что у него трое детей и жена и что в принципе он приличный человек и не собирался совершать никакого преступления. Но когда он подошёл к ларькам купить сигарет себе и конфет детям, то увидел подвыпившего гражданина, который ходил от ларька к ларьку, что-то выбирал и светил (держал открытым) кошельком с бабками.
Денег была целая пачка. Он покрутился рядом с пассажиром, оглянулся туда-сюда, не удержался и уцепил кошелек. И тут подоспели «беркуты» — как будто они его ждали. Их машина неприметно стояла чуть дальше ларьков, и лишь тогда он понял, что гражданин с бабками был подсадной уткой.
— Такое может быть, — сказал Замша. — Им нужно сдавать план, и так ловить преступников проще, чем ездить и кого-то разыскивать.
Было видно, что Руслан очень переживал — то ли из-за содеянного, то ли потому, что вот так по-глупому попался. Он всё время говорил о жене и детях, которые не знают, где их муж и отец сейчас находится, а домой он сегодня не придёт. И на его глазах проступали слёзы. Он продолжил, что его отвезли в РОВД, там дали пару раз по голове — и он написал явку с повинной, что хотел ограбить этого человека. А из РОВД несколько раз возили туда-сюда, потому что его не принимал ИВС. Потом при нём же мент из машины купил несколько бутылок водки, отдал на входе в ИВС — и его приняли.