Белая скво
Шрифт:
– Кого вы имеете в виду?
– Его дочь. Никогда не видел красивее девушки. Будь она благословенна! Надеюсь, с ней ничего не случится. И не случится, если Крис Кэррол сможет этому помешать.
У честного охотника появился план, как принести наибольшую пользу. Он намеревался старательно избегать всякого вмешательства в дела воюющих и продолжать охотиться.
Часто, вспоминая об Элис Роди, он тяжело вздыхал.
– Не понимаю, как у такого предателя и язычника могла вырасти такая дочь. Это одно из тех явлений, которые философы
Однажды в полдень – этот день оказался очень утомительным – в подобном морализирующем настроении старый охотник присел на древесный пень.
Выбил пепел из трубки, достал из сумки щепотку свежего табака и начал заново набивать трубку.
– Ах! – говорил он, качая головой. – Я помню времена, когда в этой саванне царило счастье, когда краснокожие готовы были помочь белому человеку, а не сражаться с ним. Эти времена ушли навсегда.
Он высек огонь и поднес к трубке.
И только он приготовился насладиться курением, как что-то сверкнуло и трубку выбило у него из зубов. Одновременно Кэррол услышал свист пули. Потребовалось мгновение, чтобы он схватил свое ружье и скрылся за стволом дерева, с противоположной стороны.
– Краснокожие, клянусь моими внутренностями! Могу сказать это по звуку выплавленной вручную пули.
Но краснокожий это или белый, проверить оказалось трудно, хотя теперь охотник следил за малейшими движениями.
Он знал, что выглянуть и посмотреть в ту сторону, откуда раздался выстрел, значит подвергать себя смертельной опасности.
Поэтому, затаив дыхание, прислушивался к малейшим звукам, которые могли выдать врага.
Все было неподвижно.
Используя очень старую хитрость, он надел шляпу на ружье и высунул на несколько дюймов из-за дерева, за которым прятался.
Вспышка, разрыв, и пуля пробила шляпу.
Теперь охотник был уверен, что его поджидает только один враг.
Если бы их было несколько, за первой пулей, выбившей трубку изо рта, так же быстро последовали бы другие, но, может быть, точнее нацеленные.
Кэррол быстро осмотрел рощу за собой. Она вся заросла подлеском, со множеством упавших деревьев.
Решение было принято немедленно.
Он упал на землю и бесшумно пополз. Добрался до другого дерева, в нескольких шагах и в стороне от первого. От этого дерева он перебрался к другому, еще под большим углом и на таком же расстоянии от второго.
Все эти передвижения совершались так искусно, что были абсолютно незаметны невидимому врагу.
Сменив позицию, Кэррол теперь мог взглянуть сбоку на своего неведомого противника, который, не подозревая об этом, продолжал, по-видимому, внимательно наблюдать за предполагаемым укрытием охотника.
Было бы совершенно естественно поднять ружье к плечу и нажать на курок.
Но тут какая-то мысль пришла охотнику в голову, он решил получше разглядеть своего противника.
И увидел, что в него стрелял Марокота.
Кэррол знал Марокоту, верного и преданного последователя покойного вождя, и не захотел убивать его, хотя легко мог это сделать.
Он решил поступить по-иному.
Кэррол был уверен, что пуля, выпущенная индейцем, предназначалась не ему. Марокота принял его за кого-то другого.
Осторожно приближаясь к воину, старый охотник перебирался от дерева к дереву, пока не оказался непосредственно за ним.
Не ожидая нападения сзади, по-прежнему внимательно следя за деревом, за которым, как он думал, скрывается враг, Марокота оказался в полной власти белого человека.
Громкий крик, быстрый прыжок, и Кэррол схватил индейца.
Сжав одной рукой горло, другой прижал воина к земле.
– Ни слова, дикая кошка, или мой нож побывает в твоих ребрах. Ты думал перехитрить меня, обмануть своим индейским предательством? А что скажешь, если я теперь сниму с тебя скальп, как ты хотел снять с меня?
Марокота не мог ответить на этот вопрос, так как едва мог дышать. По выражению лица индейца Кэррол понял, что его догадка была верной. Он не та жертва, которую намеревался убить Марокота. Это ошибка, но ошибка серьезная.
Разжав руку, он позволил удивленному Марокоте встать.
– Да, я мог бы убить тебя за этот выстрел. В следующий раз постарайся получше разглядеть лицо человека, прежде чем спускаешь курок! Пока никакого вреда ты не причинил! Но никогда не видел я худшего выстрела. Я съем собственное ружье, вместе с ложем и стволом, прежде чем сам так выстрелю. За кем ты охотился?
Восстановив наконец дыхание, индеец ответил:
– Я принял тебя за Уоррена Роди.
– Весьма благодарен за комплимент. Неужели я стал таким, как этот парень? Если это так, можешь прострелить мне голову, я не стану спорить.
Воин мрачно улыбнулся:
– Марокота поклялся отомстить за смерть Олуски – Уоррен Роди умрет!
– Пускай умирает! Не стал бы мешать тебе освобождать от него мир. Но почему ты пошел по моему следу?
– Я не шел по твоему следу. Я искал след, идущий с севера, а ты пришел с востока.
– Верно, я был в той стороне.
– Ничего не слышал о нем или Сансуте?
– Послушай, индеец, я могу плохо думать об этом парне, но я не охотник за людьми; я не шел по его следу.
На лице Марокоты появилось разочарованное выражение, и он сказал:
– Не могу его найти. Где он может быть?
– Сам Уоррен не мог так спрятаться. Кто-то знающий ему помог.
– Да, Марокота тоже так думает. Должно быть, негр, Хромоногий.
– Хромоногий? Значит, этот паразит с ним сговорился? Худшей пары псов быть не может. Кто тебе сказал, что Хромоногий помогает молодому Роди?
– Так считает вождь.
– Ну, готов поставить шкуру опоссума против шкуры мускусной крысы, что он прав. Если кто-то из индейцев может отыскать негодяя, так это ваш Вакора. Ну, а теперь, когда тебе не удалось снять с меня скальп, что ты намерен делать?