Белая таежка
Шрифт:
– Мишаня, спрячь-ка ты Кольчину двустволку от греха, - сказала Галка, услышав долетевшие с чарана голоса.
– Верно, надо спрятать.
– Я побежал в дом, взял ружье Колокольчика и положил вместе с "профессорским".
Придется без кавычек теперь звать бородатого профессором. Я все больше и больше склоняюсь к мысли, что он в самом деле историк.
– Галя, ты про эту Золотую Бабу что-нибудь слышала?
– закончив свои дела, подошел я к костерку, возле которого она чистила черемшу.
Это был первый вопрос, с которым я обратился
– Слышала, - подняла она голову.
– Вернее, читала. В журнале "Костер"... Там писали, что это очень ценная статуя, очень древняя и охотятся за ней ученые уже давно, только никому не удается найти ее. Божество язычников...
Она еще что-то хотела сказать, но к нам приближались Кольча с бородатым. Оба они уже вели себя так, словно давным-давно знакомы и вот только что встретились нечаянно, к величайшему удовольствию того и другого.
– А как она выглядит, эта Золотая Баба? Ее видел кто-нибудь? Где? Когда?
– засыпал вопросами Олега Аркадьевича Колокольчик.
– Дай человеку сначала позавтракать, - сказал я.
– Да, это будет не худо, - с готовностью отозвался профессор.
– Я, признаться, проголодался.
Со вчерашнего вечера у нас осталась гречневая каша с тушенкой, наше дежурное блюдо. Разогреть ее и чай вскипятить было делом нескольких минут. Когда подошли бородатый с Кольчей, у Галки все уже было готово, и даже миски расставлены. Мы сели здесь же, у костра, на подворье, завтракать. Разговор все время вертелся вокруг Золотой Бабы. Впрочем, разговаривали только Колокольчик с профессором, мы с Галкой молчали.
Рассказывал этот Олег Аркадьевич с большой охотой, увлеченно и, я бы сказал, даже с наслаждением. О том, что мы его заставили стоять с поднятыми руками и подвергли унизительному допросу-обыску, ни слова, ни полслова. Забыто! Обращался только больше к Колокольчику, потому что мы с Галкой вопросов не задавали, хотя и слушали с интересом.
После завтрака Олег Аркадьевич достал из рюкзака свою диссертацию, папку положил на колени, но раскрывать ее не спешил, сыпал по памяти.
– Легенды о Золотой Бабе уходят в глубь веков. Я уже говорил вам, ребята, что это очень древний идол. Некоторые историки считают, и не без основания, что статуя вывезена из Рима в 410 году...
– Ого!
– вырвалось у Кольчи.
– Тогда с племенами готов Римскую империю громили варвары, продолжал профессор.
– А среди варваров были угры, предки современных народностей нашего Севера. А вот как выглядит Золотая Баба, нет единого мнения у историков, Коля, - повернулся к Колокольчику Олег Аркадьевич. Европейцы стали писать о ней в шестнадцатом веке. Матвей Меховский, преподаватель Краковского университета, услышал о Золотой Бабе от пленных московитян. Позвольте мне обратиться к своей диссертации...
Профессор раскрыл папку и начал перелистывать отпечатанные на машинке страницы, отыскивая нужную ему.
– "...За землею, называемой Вяткой, при проникновении в Скифию находится большой идол Золотая Баба, - писал Меховский.
– Окрестные народы чтут ее и поклоняются ей; никто, проходящий поблизости, чтобы гонять зверей или преследовать их на охоте, не минует ее с пустыми руками и без жертвоприношений; даже если у него нет ценного дара, то он бросает в жертву идолу хотя бы шкурку или вырванную из одежды шерстинку, и, благоговейно склонившись, проходит мимо..."
А я слушаю и пытаюсь поставить мысленно себя на место Олега Аркадьевича. Как бы повел я себя, оказавшись в таких обстоятельствах? Я бы обиделся и ни за что не стал бы просвещать вот так вот троих олухов царя небесного, которые оскорбили меня, унизили своей подозрительностью. И главное, за что? За то, что спас одного из них от когтей медведицы!..
Какой же он профессор, если у него нет ни капли гордости!
А зачем ты ставишь его на одну ступень с собой? Зачем на свой аршин меряешь? Сам болван, так сиди и помалкивай, других не оболванивай.
Но ведь это может быть всего-навсего политика лисьего хвоста с его стороны, как говорит в таких случаях Колокольчик...
Вот о чем я думал, слушая профессора. Галка тоже вроде бы не очень клюнула на его Золотую Бабу. Глядит куда-то в сторону и задумчиво грызет травинку.
Интересно, как отнесется ко всей этой истории наш командор? По-моему, он одобрит Кольчину "альтернативу". Но что нам делать с профессором вечером? Может, все-таки связать? Береженого бог бережет. Я посоветуюсь с Галей.
Вот уже и мысленно начинаю ее Галей называть. А она, может быть, просто играет, забавляется...
А Кольча так и впился глазами в профессора. Полуоткрытые губы его тихонько шевелятся от напряжения, и кажется, что каждое услышанное слово он повторяет про себя, чтобы лучше запомнить.
– Вторым европейцем, описавшим Золотую Бабу, был Зигмунд Гербертштейн, посол императора Священной Римской империи Максимилиана Первого, - продолжает все так же увлеченно Олег Аркадьевич, будто перед ним не трое его мучителей, а большая благодарная аудитория, и берет из папки следующую страницу.
– "...Золотая Баба, то есть золотая старуха, есть идол у устья Оби, в области в Обдоре: она стоит на правом берегу..."
Опять лицо его знакомым мне показалось. Глаза особенно. И голос тоже. Но где я его мог видеть? Может, по телевизору? Некоторые актеры по телику мне так примелькались, что начинает уже иногда казаться, что я в жизни очень близко знаю их и чуть ли не друзьями-приятелями они мне доводятся.
– На карте литовца Вида Золотая Баба - статуя женщины, которая держит рог изобилия, - долетает до меня словно откуда-то издалека голос профессора.
– Историк Дженкинсон изобразил ее мадонной с двумя детьми. И чем позже встречаются в летописях упоминания о Золотой Бабе, тем дальше на восток отодвигается ее местонахождение.