Белая таежка
Шрифт:
– Не кутить с купеческим размахом?
– засмеялась Галка.
– Перестань!
– страдальчески скривился Кольча.
– Федул шиковал на самородочки!
– подсказал я.
– Вот именно, парни!
– А если допустить такую мысль, - встряла опять Галка.
– Прапрадед Федул был разбойником? Забубенные головушки первыми шли за Урал-камень...
– Но если бы тот Федул с денежками или драгоценностями в Сибирь забрался, то поселился бы он где-нибудь недалеко от людей, чтобы в дело свой капитал пустить. А он куда забился? И жил здесь безвыездно!
– Его же сцапать могли,
Только Галкина догадка меня не задела. Я все же больше Кольче верил.
– Часто Федул наезжал в Иркутск?
– спросил наконец Ванюшка, дав нам выговориться всем.
– Каждую осень! Спускал все до гроша и чуть ли не в одних портках уходил в тайгу. Замерзнуть и умереть от голода не давали ему эвенки, помнившие доброту его предков...
– А кончил он как?
– Плачевно, командор. Утонул в Ангаре по пьяной лавочке.
– Когда?
– Перед самой революцией.
Показался дядя Иван, ходивший за голец искать оленуху-гулену. На шее у нее болтался самодельный колокольчик из ружейной гильзы.
– Чай пить пора!
– поглядел он на солнце.
Мы стали усаживаться завтракать.
От Галки пахло свежим хлебом. Я сперва думал, что мне так кажется, но вот она подняла полотенце, под которым возвышалась горка лепешек. Оказывается, дядя Иван научил ее печь лепешки по-эвенкийски, на прутьях. Немножко, правда, одна сыроватая мне попалась, но с голодухи да в охотку умял я и ее скоренько.
Ели мы долго, старательно, не торопясь. Все Галкины лепешки прикончили. Последняя пошла уже с чаем. Галка разделила ее так, что Кольче досталась половинка побольше. Тот застеснялся.
– Ешь, ешь, Колян, - плутовато повела глазами Галка.
– Ты больше горя видел.
Все это было сказано таким уморительным тоном, что я захлебнулся чаем. Все покатились со смеху. Дядя Иван тоже чуть живот не надорвал.
– С амикашкой шутить - борони бог!
После обстоятельного чаепития стали собираться в путь. Кольча развернул карту. Дядя Иван показал, где косит сено для своего дикого стада дедушка Петрован. Получалось так, что мы намного бы сократили нашу дорогу, если бы пошли берегом Гнилого нюрута. Кольча не утерпел, сказал старику об этом.
– Туда ходи нету!
– отрубил эвенк.
– Дядя Иван, какой же смысл кругаля давать?
– мягко попытался возразить ему Кольча.
– Ты совсем дурной?
– рассердился дядя Иван.
– Сколько я тебя учить буду? Гнилой нюрут тропу таскать - борони бог!
Я дернул Кольчу за полу куртки, чтобы он прекратил этот разговор. Раз нельзя, значит, нельзя. Скажи спасибо, что тебя встретили, накормили да еще и к дедушке Петровану на сенокос приведут. Нам это по пути - туда же, к нагорью, подадимся, к золоту. Правда, Веселая Вода немного в сторонке остается. Да не беда, потом можно будет и к ней сходить, взять там пробы.
Дядя Иван сказал, что "побежит" впереди, дорогу в чаще-чепуре будет выбирать, показывать, а наше дело попеременно вести головного оленя.
– Чур, я первый!
– ухватился за уздечку Кольча.
Эвенк сощурил и без того узкие глаза.
– Мешкать - борони бог! Орончики пятки оттопчут.
– Ничего! Я проворный.
– Тогда ладно.
Вести оленей не такое уж простое дело, как может показаться. Лошадей с вьюками я водил, а вот оленей не доводилось. Даже привычная таежница так тебя измотает за день, что вечером рад месту. Ты не идешь, а пляшешь все время возле своей лошади. Она поминутно дергается у тебя, шарашится, вскинув голову, пятится или норовит в сторону рвануть, пугливо прядая ушами. Буреломина попадется - жди, когда она насмелится ее перешагнуть. На мочажине начнет проваливаться, вязнуть по колено... В общем, маета одна. Я думал, что дядя Иван пошутил над Кольчей, когда сказал про пятки.
Прошли мы чаран-луговину, однако олешки нисколько не сбавили ходу. Прут и прут в том же темпе, точно животом видят, куда поставить свои маленькие раздвоенные копытца. На что уж Кольча у нас верткий, живчик да и только, но уберечься он не смог, и через полчасика бык разул его в малиннике, сдернул ботинок с ноги. Ойкая и морщась от боли, Кольча остановил караван.
– Я говорил тебе: шибко ходи!
– увидев его прыгающим на одной ноге, испугался дядя Иван.
– Летят как на пожар!
– конфузливо пробормотал Кольча.
– Вот и хорошо, вот и ладно, паря, - хлопотал возле него расстроенный старик, ощупывая ногу.
– Ты тоже лети, ты молодой, Кольча. У орончиков нога легкий. За это хвалить надо, Кольча. Ругать орончиков - борони бог!
– Вы не волнуйтесь, дядя Иван!
– Галка замотала Кольче ногу своей косынкой.
– До свадьбы заживет!
Походную аптечку нашу унес бородатый.
Взяв пострадавшего под руку, эвенк увел его в хвост каравана.
– Учаг, седловой орончик, будет тебя таскать.
– Что вы, дядя Иван!
– взмолился, брыкаясь, Кольча.
– Я сам. Подумаешь - кожу содрал...
– Я тебе что толмачу?
– начал обижаться старик.
– Дурной ты, что ли? Маленько заживет нога, тогда ходи...
Караван повел Ванюшка. Мы с Галкой замыкаем шествие, Кольча покачивается на спине предпоследнего оленя. Видно по всему, что такой способ передвижения не доставляет ему никакого удовольствия, он все время ерзает с непривычки, съезжает на шею своему носителю...
Я стараюсь сохранить для видимости прежние отношения с Галкой, но у меня ничего не получается, ноги сами тащат к ней. Разве что-нибудь утаишь от ребят? Ванюшка уже почувствовал перемену в наших отношениях.
А Галка все принимает как должное. Но меня вот что тревожит: не забавляется ли она? Ведь с моей стороны вся вражда к ней на чем держалась? На том, что Галка мне все больше и больше нравилась... Парадокс, но это так. А вдруг она теперь решила отомстить мне за все?..
Поднимаемся на пологий угор. Тайга здесь сильно забита колодником. Огромные колодины, поросшие рыжим мхом, лежат, как коровы у озера в знойный день. Олени ловко перебираются через них, а нам это дается нелегко, и мы едва поспеваем за караваном. В низинах стоит вода после затяжного ненастья, валежины скользкие, словно намыленные. Я уж два раз шмякнулся со всего маху, чуть лоб не раскровенил. Начинает казаться, что ни один человек еще не залазил в эти дебри. Если бы мы плохо знали Борони Бога, то можно было бы испугаться. Куда он нас тащит? К черту на рога...